Все крупные города были на централизованном снабжении, а оно пребывало в состоянии полного коллапса. Дело не в отсутствии зерна, хотя невозможность его импортировать резко сокращала ресурсы именно для снабжения крупных городов, а также животноводства. Крестьяне отказывались сдавать зерно по тем ценам, которые им предлагались. Тогда и возникли все эти авантюры с чеками «Урожай-90»... Было даже выдвинуто наивное предложение платить им иностранной валютой. Вот только ее совсем не было. На какой-то момент валютные резервы самого правительства составляли 25 миллионов долларов. При этом после путча иностранные кредиты были нам закрыты.
Так что голодомор вряд ли случился бы, но резкое ухудшение рациона должно было произойти — это факт. В частности, могло иметь место серьезнейшее урезание белкового компонента.
— Это правда, что вы корабли с продовольствием разворачивали?
— Да, в Питере в один момент зерна осталось на несколько дней. Все крупные свиноводческие и птицеводческие комплексы были на завозном зерне, которого не стало. Пришлось заворачивать корабли, шедшие в другие города — в Мурманск, например. Открывали стратегические резервы. Если бы не эти меры, в Петербурге голод стал бы неминуем. Помню, как Владимир Владимирович Путин, будучи в то время главой комитета по внешним связям мэрии Санкт-Петербурга, прислал в правительство докладную записку. Так вот содержание этой записки было примерно таким: докладываю, что сверх установленной квоты гуманитарной помощи удалось получить дополнительно 60 тонн мясных консервов (для животных)... Вот вам иллюстрация положения! Армию вообще приходилось кормить бундесверовскими консервами, в том числе и просроченными.
— Серьезные проблемы ведь были и с национальными республиками…
— Первые такие проблемы возникли с Татарией, которая заявила о своем полном экономическом суверенитете и возможном выходе из состава России. У нас состоялись тогда мучительно тяжелые переговоры. Может, часть националистически настроенной элиты реально подумывала о выходе, но для Шаймиева и его окружения было важно наложить лапу на нефтяные доходы края. На этом я и сыграл.
— У них были козыри в рукаве?
— Основная дискуссия возникла вокруг нефти. Татария добывала тогда порядка 28 миллионов тонн в год. Речь шла о том, как будут распределяться доходы от продажи. Для нас же нефть была крайне важна, поскольку являлась фактически единственным крупным источником валюты. Как, собственно, и сейчас. Мы начали торговаться. Я поставил вопрос так: на нас висит внешний долг, который мы проедали все вместе. С бывшими союзными республиками мы договорились, что будем обслуживать его вместе. Хорошо, если вы хотите отделиться, примите свою часть долга. Договорились, что в счет этого нам какая-то часть их нефти отходит.
Идем дальше. У вас нефть сернистая, она никуда не годится, ее надо разбавлять легкой тюменской нефтью, иначе при транспортировке ваше сырье все разъест. Вы тюменскую нефть будете потреблять? Тогда в счет этого своей плохенькой отдайте побольше! Справедливо? Справедливо.
А транспортировка? Это ведь наши трубы. Тут у татар возник контраргумент, что, мол, они купят танкеры и потом по Волге будут гонять нефть вплоть до Ирана. Отличная идея, говорю я, но только Волга пока не выходит из состава России, извольте оплатить тонно-километры вплоть до Каспия. И так далее. А обороноспособность как собираетесь поддерживать? Вы же не будете создавать новую армию и наверняка захотите остаться под нашим ядерным зонтиком. Так я с ними доторговался до того, что Татария из 28 миллионов более половины отдавала нам, но при этом я снял их с централизованного снабжения. В итоге республика осталась в составе России.
Со следующими желающими после такого тяжелейшего опыта нам было договариваться уже чуть проще. Приходили представители Коми и многие другие, а потом и мною теперь любимый Россель нам с Уральской республикой много крови попил. Все требовали каких-то эксклюзивных прав, но я смог наладить особый подход — загонял всех на согласование в отделы министерства, в которых их потом долго общипывали... А потом умерял региональные аппетиты уже на своем уровне. В крайнем случае подключался Гайдар.