— В общем, ни дня без стресса.
— Тогда на правительство не давил только ленивый. В ноябре 91-го года в него не рвался никто, а когда к весне 92-го все более или менее нормализовалось, от желающих уже не было отбоя. Наибольшую проблему доставляло противостояние президента с народными депутатами. Они торпедировали много наших начинаний. Этим Россия отличалась от бывших союзных республик и особенно от стран Восточной Европы, где существовал консенсус элит. Это позволяло идти на радикальные меры, которые не становились жертвами компромиссов. Та же приватизация была реализована в худшем, чем задумывалась, варианте из-за поиска компромиссов с Верховным Советом.
Другая проблема — острый дефицит наличности, вызванный тем, что ВС разрешил печатать пятисотрублевые купюры, но запретил тысячерублевые, мотивируя это боязнью разгона инфляции. Но дело в том, что цены все равно быстро росли и нужно было обслуживать возросшие из-за инфляции обороты. В результате мы получили на ровном месте серьезные проблемы с физическим наличием денег (банкнот), что привело к задержкам выплаты зарплат и так далее.
Потом летом 92-го началась вакханалия с раздачей кредитов аграриям, на северный завоз и тому подобное. Пришедший к руководству Центробанком Виктор Геращенко осуществил истинную диверсию против финансовой стабилизации, проведя взаимозачеты долгов предприятий. Правительство согласовало одну модель, а он взял и всем выплатил деньги. В результате экономика резко накачалась ликвидностью. Это вызвало новый виток инфляции, упал курс рубля, который до этого укреплялся. Пришлось повторно закручивать гайки осенью 92-го года. Но это все равно что открыть кипящий котел и потом вновь попытаться его закрыть. Во многом финансовая стабилизация была сорвана, а главное — нанесен колоссальный удар по вере людей в реформы. Первичный шок, вызванный либерализацией цен, сошел на нет, как только люди увидели, что начали наполняться полки магазинов, инфляция поползла вниз, рубль начал укрепляется. Граждане увидели позитивные результаты — и тут опять то же самое.
Колоссальное давление оказывалось на Ельцина, в результате он устоять под ним не смог… Гайдар ушел в декабре 92-го, после него появился Черномырдин. Я подал в отставку в конце марта 93-го, поскольку стало тяжело работать. На тот момент шли уже арьергардные бои, к тому же полным ходом все готовились к референдуму. Приходили указания то тому, то другому выдать льготы, квоты. Я как мог с этим боролся, но в итоге покинул свой пост.
— Чем тогда решили заняться?
— Были разные предложения. Например, мне предлагали поехать послом в Германию, за экономические связи с которой как раз я отвечал в правительстве. Но как представил, что придется встречать у трапа и приветствовать всех этих народных депутатов… Отказался.
— Почему тогда решили фактически остаться под крылом у государства?
— Российская финансовая корпорация создавалась как первый банк развития. В каком-то смысле я всегда себя считал человеком государственным, поэтому мне в частный бизнес не очень хотелось. А потом я по натуре не бизнесмен, участвовать в приватизации мне было не по душе, а для создания чего-то своего с нуля я недостаточно талантлив. Для меня государственный банк стал оптимальным вариантом. Да и идея была абсолютно правильной, нужной стране и профессионально интересной.
— И все-таки спустя более чем двадцать лет как вы сформулируете: что вас подвигло участвовать в этой реформаторской по существу авантюре?
— Во-первых, для профессионала получить возможность не просто советовать, а самому реализовывать свои идеи — это настоящий праздник. Во-вторых, в принципе для любого нормального мужчины иметь возможность принимать решения и нести за них ответственность — тоже счастье. Причем решения не уровня «купить стулья или кресла», а судьбоносные для всей страны. От твоих решений меняется жизнь десятков миллионов людей. При этом у тебя есть уверенность, что ты действуешь во благо.
Журналистский термин «правительство-камикадзе» прекрасно характеризовал то, чем мы занимались. Мы четко понимали, на что идем, и были уверены, что нас выгонят уже где-то через два месяца. Но все пошло успешнее, чем ожидалось. В итоге для меня эта история затянулась на полтора года. Гайдар, конечно, понимал, что зачеркивает себе политическое будущее и взваливает на себя крест, который ему пришлось нести всю жизнь. Фактически он свел его в могилу.
По сей день существует действительно несправедливое неприятие его личности большой частью нашего общества. К сожалению, мифы о том, что мы развалили экономику, заморозили вклады населения и похоронили СССР, последнее время очень активно культивировались и на государственном уровне. Начался поиск внешних и внутренних врагов. Внутренние враги нашлись в «проклятых 90-х», где действительно было много ошибок и шараханий, особенно после 93-го года: шаг вперед — два шага назад.