— Он был строгим человеком?
— Строгим. Ремень в руки брал часто. Помню, играли мы во дворе в хоккей, только русский — с мячом. Клюшки были самодельные, из проволоки. Я ударил по мячу и случайно разбил окно на кухне. Хорошо еще, рамы были двойные, и внутреннее стекло осталось целым. Отец пришел с работы, увидел — разозлился страшно. Запер дверь и не пускал меня домой до полуночи. Я на улице чуть не замерз. Чтобы хоть немного согреться, с ноги на ногу прыгал. Потом приложил ухо к входной двери, слышу голос матери: «Ну хватит, сколько можно мальца на морозе держать. Околеет же вконец!»
По-настоящему спортом мы с Женькой занялись поздно, лет в 14. Решили записаться в спартаковскую секцию хоккея с мячом. Привел нас приятель из соседнего двора, Боря Горелик, который там уже занимался. Главным тренером в ту пору работал Владимир Степанов. «Кататься-то умеете?» — строго спросил он. «Умеем», — потупились мы, поскольку катались не очень хорошо. Ситуацию спас Горелик. «Да вы знаете, какие они мастера!» — принялся он нахваливать нас. И тренер махнул рукой...
— Почти все послевоенное поколение с одинаковым успехом сочетало игру на высшем уровне в футбол и хоккей. Правда, что эта традиция прервалась именно на вас?
— Не стал бы утверждать столь категорично, хотя доля правды в этом имеется. Дело в том, что я очень любил оба этих вида спорта. Зимой играл в русский хоккей, а как только таял лед, начинал гонять футбольный мяч. Прошло несколько лет, из юношеского возраста я вышел. Но команды мастеров по русскому хоккею в «Спартаке» не было, и, чтобы сохранить клубу подающего надежды футболиста, меня зачислили в команду по хоккею с шайбой. Осенью 1956 года тренеры решили серьезно омолодить состав и перевели меня в «основу». Так получилось, что я стал хоккеистом. Но футбол не бросил, продолжал играть на довольно серьезном уровне, например в чемпионате Москвы. Больше того, время от времени мне устраивали смотрины. На матчи с моим участием Степанов приглашал Николая Старостина и Никиту Симоняна, которые руководили командой мастеров. Однако я им не приглянулся. Знал, что меня будут просматривать, волновался и всякий раз играл неудачно.
Так меня и мотало между футболом и хоккеем. Уже став бронзовым призером хоккейного первенства мира, я снова получил приглашение сыграть за футбольную команду. Думал, что предстоит выступить в дублирующем составе, и вдруг узнаю: речь-то идет об «основе»! Вышел в двух матчах — против «Пахтакора» и «Кайрата», обедни вроде не испортил. Кстати, именно тогда и зародился знаменитый клич «Шай-бу! Шай-бу!», который сейчас знают на всех стадионах мира. Болельщики, увидев на поле хоккеиста, решили подбодрить его таким оригинальным способом. Получается, я являюсь соавтором этого клича (смеется).
Но это так, отступление от темы. Спустя несколько дней «Спартак» должен был отправиться на выездные матчи. Собирался в поездку с командой и я. Вдруг узнаю: Старостина и Симоняна вызывали куда-то наверх и устроили им нагоняй за то, что они меня переманивают. Дескать, Майоров — уже известный спортсмен, оставьте его в покое. И вообще была дана установка: не надо больше никакого совместительства. Пусть хоккеисты занимаются хоккеем, а в футбол играют футболисты. Так на мне все и закончилось.
— На старых фотографиях вы похожи на молодого бычка: нос приплюснут, глаза горят. Того и гляди ногой землю рыть будете.
— Нос у меня приплюснут из-за перелома, хоккейным мячом попали. Пошел в районную поликлинику, а врач оказался на больничном. Меня отправили в другое место, но до него я так и не дошел — поленился. Потом, спустя много лет, все-таки пришлось делать операцию — искривленный нос не мог дышать. Проблему врачи устранили, но внешний вид улучшить не смогли. Надо было, конечно, пойти к хирургу, да все времени не было. К тому же никто не мог дать гарантии, что травма не повторится. В те времена ведь не было ни защитных масок для полевых игроков, ни визоров.
А что касается характера, тут вы правы: я был несдержан, горяч и азартен. Ни в одном деле не мог уступать. Даже в картах. Когда мы играли с женой, постоянно ругались. Поражения просто выводили меня из себя. Из-за этого возникали сложности и в отношениях с братом. Мы же двойня, в детстве дело часто доходило до драки. Да и в командах мастеров тоже случались эксцессы. Однажды мы даже в сборной сцепились, начали друг на друга замахиваться клюшками на скамейке запасных. Дело было на чемпионате мира 1961 года в Швейцарии. Играли против сборной ГДР, и нашему звену во главе с центрфорвардом Вячеславом Старшиновым никак не удавалось отличиться. После одной из смен Женька вдруг попер на меня, я ответил. В итоге чуть не подрались, наставник сборной Аркадий Чернышев был вынужден отправить нас в раздевалку. Сидим, дышим тяжело, друг на друга не смотрим — а матч-то идет! Говорю: «Пошли, надо извиниться». Но Женька уперся и ни в какую: мол, он не виноват. Насилу его уломал...