— Ты и с Курехиным дружил, вы же вместе на телевидении выступали.
— С Сергеем я познакомился раньше, в 1973 году, когда он приехал в Ленинград, мне было 16 лет. Были еще такие концерты: поэты читают свои стихи, а потом музыканты играют свою музыку — Курехин на таких концертах играл свои джазовые композиции, у него была группа «Гольфстрим». С Курехиным мы общались плотно, и на репетициях, и в его телевизионных передачах участвовали. Сергей очень Цоя поддерживал. А Цой отлично рисовал и выставлялся с Тимуром Новиковым — это все был общий культурный процесс.
— Как художественное явление что представляют собой митьки?
— Группа «Митьки» образовалась в недрах ТЭИИ, там были разные направления и движения — Новые художники, Остров, Некрореалисты, другие группы, это был мощный художественный процесс, параллельный официальному. Митьки всегда позиционировали себя как последователи неофициального ленинградского искусства еще 30—40-х годов, это традиционное питерское искусство. Хотя среди нас есть и наивные художники — например, Владимир Тихомиров, наш митьковский Пиросмани. Или Таисия Швецова, псковская художница, у нее тоже наивное искусство, совершенно замечательные работы. Но в целом наше художественное движение — просто доброе, не агрессивное, гуманистическое.
— Почему же ваши работы запрещали?
— Нельзя сказать, что наши картины прямо так уж запрещали, но некоторые эпизоды были — например, портрет Николая Гумилева моей работы у меня прямо на выставке сняли. Еще случай — не понравилась картина Васи Голубева «Митьки отправляют Брежнева в Афганистан», ее потребовали снять.
— Коллеги художники как к вам относились? Ведь существовало четкое деление на официальных и неофициальных художников. Как вас оценивала другая сторона?
— На выставки митьков в рамках ТЭИИ приходили все, и все нормально относились. На самом деле существовало и существует другое, более значительное деление — на коммерческое и некоммерческое искусство. Митьки — некоммерческое искусство: богатые — это не мы, мы — свободные.
— Митя, здесь уместно затронуть и такую тему — митьки и власть…
— Это очень короткая тема, митьки и власть — параллельные миры. Один раз у нас была Валентина Матвиенко на открытии музея — и это почему-то мне до сих пор вменяется в вину. Она была в тельняшке, которую я передал ей через знакомых журналистов: это же она нас защитила, когда рейдеры выгнали нас из помещения на улице Правды. Тогда Матвиенко сказала, что «Митьки» являются культурным брендом, и дала нам это новое помещение. После этого меня начали называть чуть ли не придворным художником Смольного. Летом мне вдруг позвонили какие-то журналисты и спросили: правда, что митьки рисуют портрет губернатора? Это уже легенды. А если к нам на открытие выставки придет Путин, мне что, тоже его не пускать? Меня ведь можно назвать и его другом — я же работал кочегаром, отапливал ту самую спортивную школу, где он когда-то занимался дзюдо.
— Но в начале 90-х питерские депутаты, вообще представители власти часто запросто бывали на концертах рок-музыкантов, на выставках художников. Вы дружили тогда с депутатами?
— Не то чтобы дружили, но действительно отношения власти и питерских художников, музыкантов были более неформальными, дружелюбными. Помню, как в Доме кино Курехин с Гребенщиковым делали новогодний праздник с деятелями культуры, из Москвы тогда артисты приехали. Туда пришли Собчак и Басилашвили. И я тогда сказал Собчаку спасибо за то, что вернул городу историческое название. У Собчака вообще была такая идея — превратить мансарды в Петербурге в мастерские художников. Он же не знал, что из них будут делать пентхаусы. Он тогда дал нам наше первое помещение на улице Правды и к нам туда приходил как-то с тортиком в руках. Любили его петербуржцы.
— А это правда, что ты даже в депутаты пытался баллотироваться?