В 98-м году я возглавил ВГТРК. По прошествии лет многое забывается, но времена стояли непростые. Шла натуральная война между каналами. Первый, по сути, принадлежал Березовскому, НТВ — Гусинскому, а «Россия» отстаивала позицию Кремля. Звучит парадоксально, но свобода государственного телевидения тогда была значительно выше, чем каналов, находившихся в руках у олигархов. Те решали личные вопросы, используя медиаресурс в качестве дубины, которой молотили по головам оппонентов. Я тоже невольно оказался втянутым в серьезную политическую борьбу, хотя на ТВ меня считали за малость дурковатого.
— С чего бы это?
— Никогда не был там своим. Да и сейчас не стал. Это примерно как в МИДе. Меня здесь приютили, отношения со всеми чудные, мы по-человечески дружим с министром Сергеем Лавровым, первую лекцию о немецкой литературе и драматургии в здании на Смоленке я прочел еще в 1981 году, но все равно остаюсь тут чужаком.
— И ранг посла не спасает?
— Я ведь не карьерный дипломат, а спецпредставитель президента. Посол по особым поручениям не дипломатический ранг, а должность. В полномочные и чрезвычайные меня не производили, чтобы не обижать профессионалов. Они и так косятся на человека, который на телевидении поет и танцует. Это выбивается из ряда представлений о высокопоставленном чиновнике МИДа. Точно такая же картина на ТВ. После ухода Владимира Познера я возглавил Академию российского телевидения, однако дистанция сохранилась и почти не сокращается. Пришлый!
— Зачем же подписывались на президентство?
— АРТ не первый год переживает кризис, и я по наивности питал иллюзии, что смогу изменить ситуацию к лучшему. Сегодня понимаю, что ведущим каналам академия скорее мешает, чем помогает. Ведь ТЭФИ — некий эталон, знак качества. Объективный или субъективный — второй вопрос. Но теленачальники прежде всего реагируют на иные индикаторы. Во-первых, на рейтинг, а значит, на рекламодателей. Во-вторых, на отношения с Кремлем и Белым домом. Опять же не возьмусь рассуждать, хорошо это или плохо, поскольку сам состою на госслужбе. Да и вообще никогда не брошу камень в коллег. Они работают в предлагаемых обстоятельствах. Возьмите недавнюю ситуацию с митингами оппозиции, о которых поначалу на ТВ не сообщалось ни слова. Полагаете, работающие в «Останкино» или в ВГТРК глупее нас и не понимали, что замалчивание события вело к разжиганию страстей? Профессионалы высочайшего класса, прирожденные телевизионщики Эрнст, Добродеев и Кулистиков все прекрасно знают и стараются отстаивать свои позиции. Да, не всегда удается, но это другая тема... Что же касается ТЭФИ, при присуждении профессиональной премии действуют совсем иные критерии — творческие. Не хотелось бы споткнуться на том, что привело к расколу других союзов, когда одни оказались за белых, а другие — за красных. У нас ведь и «белые», и «красные» — первоклассные телевизионщики. Плохо, если в академии произойдет размежевание. Чтобы этого не приключилось, мы отказались от соревнования каналов, проводим вместо него конкурс производителей. Это дает академии шанс. Ее стоит сохранить хотя бы ради «ТЭФИ-Регион», чтобы журналисты — условно — из Магадана могли пообщаться с коллегами из Краснодара. Иного шанса у них часто, увы, попросту нет. Что касается лично меня, все решения буду принимать в 2012 году после торжественной церемонии вручения премии на исторической сцене Большого театра. Поглядим. Пока мне есть чем заняться. Иногда путаюсь в показаниях, не зная, в каком качестве выступаю в данный конкретный момент. Вот три мои визитные карточки: на одной написано — МИД, на второй — ТЭФИ, на третьей — Театр мюзикла. Мог бы напечатать и четвертую, и пятую. Я ведь многолетний профессор РАТИ и одновременно — научный руководитель Высшей школы культурной политики и управления в гуманитарной сфере МГУ.
— Многостаночник!
— Да-да! Раньше к этому относились с подозрением. Практически шабашник, если не сказать халтурщик. С другой стороны, я и гуманитарными связями занимаюсь по записной книжке. В нашем МИДе нет департамента культурного сотрудничества, существующего в министерствах иностранных дел ведущих стран мира. Там этим направлением занято много народу. А у меня на все про все — три дипломата и три замечательные канцелярские барышни. Между тем созданием положительного образа государства за рубежом сейчас озабочены буквально все. Это не выдумка России, а краеугольный вопрос для Китая, Америки, Индии, Бразилии и далее по глобусу — со всеми остановками. Каждую страну заботит, как она выглядит в глазах мирового сообщества. Ведь разные нации не любят за разное. Значит, надо уметь демонстрировать сильные качества, подавать себя с лучшей стороны. Лишь правильно рассказанных новостей мало. Мне нравится канал Russia Today, я люблю Риту Симоньян, которую знаю с тех времен, когда она заведовала корпунктом ВГТРК в Краснодарском крае, но, повторяю, одного информационного присутствия недостаточно. Гуманитарное сотрудничество — прежде всего образование и культура. Все понимают: Россия — великая культурная держава, но каков ее вклад в мировую сокровищницу в последние десятилетия? Об этом нужно постоянно напоминать, рассказывать. Нельзя же вечно выезжать на багаже Чайковского, Пушкина, Толстого и Достоевского. Мне легко вести диалог с коллегами. Старые, проверенные связи помогают. В какую бы страну ближнего зарубежья ни приехал, без особого труда открываю дверь в кабинеты местных начальников. Да и в дальнем заграничье у меня полно знакомых с советских времен. С теми же, кого прежде не знал, успел наладить контакт за время работы в Минкультуры.