На деле все выглядит совсем по-другому. Московские власти, например, уже в декабре 2013 года привели свои нормы в соответствие с порядком, утвержденным в Минздраве. В приказе столичного департамента здравоохранения так и указано: «Порядок назначения наркотических и психотропных лекарственных препаратов… регламентируется приказами Министерства здравоохранения Российской Федерации». Но это же не помешало врачам гонять жену заслуженного адмирала по кабинетам в тот роковой день и в конце концов отправить ее восвояси без морфина. Почему не сработал либеральный порядок, утвержденный федеральными чиновниками? Давайте посмотрим, какая формулировка есть в разъясняющем письме Минздрава (она практически в неизменном виде перекочевала и в московский приказ): «Предусмотрена норма о возможности назначения наркотических и психотропных лекарственных препаратов… либо самостоятельно медицинским работником, либо медицинским работником по решению врачебной комиссии (в случае принятия руководителем медицинской организации решения о согласовании назначения с врачебной комиссией)». То есть понимай как знаешь. Хочешь быть милосердным? Будь им. Предпочитаешь закрутить гайки? Без проблем. Пусть главный врач решает. А чиновники, понаписав инструкций, умывают руки. В былые времена в советских учреждениях это называли «спихотехникой»: умением спихнуть ответственность.
Захочет ли главный врач в нынешней ситуации взять ответственность на себя, разрешив подчиненным самолично выписывать наркотики? Конечно, нет. Лучше подстраховаться и создать комиссию. На всякий случай. У всех на слуху дело Алевтины Хориняк, врача из Красноярска, которую недавно осудили за то, что выписала болеутоляющее умирающему от рака «чужому» больному. «К нам постоянно обращаются медики, у которых возникли неприятности из-за назначения опиоидов», — рассказывает юрист Лев Левинсон, консультирующий сайт правовых проблем, связанных с оборотом наркотиков. Поэтому у главных врачей сейчас совсем другая задача: отбиться от проблем, связанных с назначением опиоидов. Для этого была придумана «оптимизация». В результате до больных стало доходить еще меньше болеутоляющих. «В нашей больнице вздумали пару лет назад бороться с наркозависимостью, — рассказывает один из врачей. — Организовали наркопост с отдельной медсестрой. Опиоиды оставили только в реанимации и приемном отделении. Происходит все так: врач решил, что нужен промедол. Он звонит на сотовый наркомедсестре, в это время заполняет историю. Она приходит — может, через 5 минут, может, через 30 — как повезет с параллельными вызовами, проверяет назначение и делает укол. Больница немаленькая, может скопиться очередь. Конечно, усложнение процедуры привело к резкому снижению потребления наркотических веществ в учреждении. Администрация счастлива. А вот больным вряд ли от этой идеи полегчало».
Сейчас отдельные наркоподразделения существуют во многих крупных стационарах. Интересно, насколько удалось «оптимизировать» в них употребление болеутоляющих, усилив тем самым чьи-то страдания? Результат «оптимизации» по всей России налицо. «По данным заводов-производителей, использование всех инъекционных форм наркотических анальгетиков за последние 10 лет в нашей стране сократилось более чем вдвое», — говорит Гузель Абузарова. К слову, в некоторых странах недостаточное назначение обезболивающих, когда они необходимы пациенту, юридически трактуется как жестокое обращение. Например, в США в 1999 году был такой судебный прецедент.
В России пока не так. И, похоже, отношение к наркотическим обезболивающим стало лакмусовой бумагой для нашего здравоохранения. Для чего оно существует? Чтобы лечить или по цепочке спихивать ответственность за больного по принципу «как с гуся вода»? Чтобы оказывать милосердие или контролировать? Сейчас ответы на эти вопросы пациентам и их родным приходится в одиночку искать там, где от них уже никуда не уйти: у смертельного края. «Знаю случаи, когда родственники умирающего больного, доведенные до отчаяния, пытались купить для него наркотики на черном рынке, — рассказывает Лев Левинсон. — Не каждый на это решится. Получается, что добропорядочные граждане выдавливаются системой здравоохранения в уголовную нишу — нечеловеческая ситуация. По закону за приобретение 0,1 грамма морфина можно получить до трех лет лишения свободы. Такие приговоры были, правда, пока только условные». 0,1 грамма морфина — это десять ампул препарата. Больному с сильной болью их хватит для обезболивания максимум на два-три дня. Кто-то готов отдать несколько лет, только бы обеспечить близкому человеку несколько дней без боли. А между тем опиоиды пылятся коробками на аптечных складах...