— «Неудачи Спивакова» — такие бывают?
— Я помню все свои ошибки даже двадцатилетней давности. Где, когда, в каком городе и в каком такте какого произведения что не получилось.
— Тогда расскажите об удачах с тем же Национальным филармоническим.
— Мы с НФОР проделали за десять лет огромный путь. Важно, что у меня нет ревности. Мы приглашаем разных дирижеров, которые помогают оркестру в его развитии и движении вперед. Один дирижер — специалист в современной музыке, другой — в крупной форме, третий еще в чем-то. Мы с директором НФОР Георгием Агеевым выбираем лучших из лучших. В результате оркестру сегодня подвластно все. Любой жанр, любой стиль, любой формат.
— Вы недавно давали концерт в Большом театре в качестве дирижера. Как находите его оркестр после всех пертурбаций в ГАБТе?
— Спешу обрадовать: оркестр в отличной форме. За две с половиной репетиции мы сделали труднейшую программу из произведений Рахманинова. Тем более что это совпало со 100-летним юбилеем исполнения «Колоколов» самим автором при участии хора и оркестра Большого театра. Никого из Национального филармонического в помощь подсаживать не пришлось. Я рассказал моему уважаемому коллеге и другу Тугану Сохиеву, совсем недавно принявшему музыкальное руководство Большим, о своих наилучших впечатлениях от оркестра: он звонил мне из Филадельфии, переживал за то, как все пройдет.
— Вас многие сейчас называют своим учителем. А ваши учителя, например, в дирижировании — кто они?
— Дело в том, что мы часто не знаем, кто на самом деле является нашими учителями. Израиль Борисович Гусман — бесспорно. Мне давали уроки Леонард Бернстайн и Лорин Маазель. Но также некоторые встречи, книги, спектакли, разговоры… Да и само то, что мне довелось играть со всеми великими дирижерами мира — у каждого я старался чему-то научиться. Например, Карло Мария Джулини, с которым я играл в Вене, — его у нас мало знали, только профессионалы, а он был волшебником. Непонятно, как буквально за пять минут и без единого слова он заставлял любой оркестр звучать по-другому. Тайна? Мистика? И, может быть, потому что я отчасти понял эту тайну, за две с половиной репетиции мне удалось сработаться с оркестром Большого театра. Так же, как и с другими оркестрами — американскими, китайскими, европейскими. Дело не в языке, дело в создании атмосферы и совместном музицировании. Может, поэтому я в отличие от многих дирижеров люблю аккомпанировать — ведь как солист я очень хорошо знаю, что такое некачественный аккомпанемент.
— Говорили о том, что вы собираетесь закрыть свой фестиваль в Кольмаре. Но в этом году музыканты НФОР опять летом едут во Францию — в двадцать шестой раз.
— Да, я думал остановиться на двадцать пятом. С французами непросто жить и работать: министерство культуры Франции отказалось дотировать фестиваль в связи с кризисом. Но многие артисты, когда услышали, что этот фестиваль будет посвящен памяти Евгения Федоровича Светланова, согласились работать за символические гонорары. Оркестров, как всегда, будет два — НФОР и Национальный оркестр Капитолия Тулузы во главе с Туганом Сохиевым.
— Раз речь пошла о деньгах… Гранта президентского, который НФОР получает, — хватает?
— Хватает на зарплаты, но ведь это не все, что нужно, мы еще и делимся — поддерживаем молодых инструменталистов, певцов и дирижеров. Я люблю делиться. Приятно, когда молодые люди, которым мы помогли, блистают на лучших сценах мира, а дирижеры из стажерской группы НФОР побеждают на престижных международных конкурсах. Азиз Шохакимов из Узбекистана, стипендиат моего благотворительного фонда, победил на конкурсе Малера, востребован во всем мире. Александр Соловьев победил на конкурсе имени Митропулоса, сейчас в Большом театре работает, Константин Хватынец стал главным дирижером «Московской оперетты», а Алевтина Йоффе — Театра имени Сац. Или вот исполнители: Кирилл Солдатов из моего фонда в 18 лет стал солистом — первой трубой НФОР. Только что взяли в оркестр первой флейтой первокурсницу консерватории 17-летнюю Катю Корнишину. Кто еще мог поступить в таком возрасте в Национальный оркестр? А мы пополняем ряды, следим, чтобы к нам достойная молодежь приходила… Растим ее, доводим до высшего уровня мастерства. Никого на сторону не отдадим: для талантов у нас всегда и деньги найдутся, и штатные единицы. У нас, кстати, самый многодетный оркестр.
— В смысле молодежи?
— В смысле детей! Мы доплачиваем за каждого ребенка, начиная со второго. Атмосфера в оркестре, видимо, людям нравится, раз рожают помногу. Трое, даже четверо детей у музыканта — таких у нас хватает.