— Неужели так многим нужна эта помощь?
— Реалии таковы, что количество психических расстройств увеличивается: сегодня каждый четвертый-пятый житель планеты страдает тем или иным психическим расстройством, а каждый второй имеет шанс заболеть психически. Самый распространенный диагноз в большинстве психиатрических больниц — шизофрения. Число больных ею во всем мире остается примерно стабильным — где-то около одного процента населения. Но вот какая штука — из тысячи больных шизофренией пятьсот человек никогда не попадают в поле зрения врача.
— Ничего себе!
— Подождите пугаться. Ведь это не означает, что больной обязательно будет бегать с топором по улице, он может никого не беспокоить. Но считаем дальше. Вторые пятьсот человек попадают в поле зрения психиатра. Из них четыреста лечатся амбулаторно, а сто попадают в больницу. Из этих ста — пятьдесят человек окажутся в больнице один-два раза. Из пятидесяти оставшихся 20—30 больных будут лежать в больнице 4—5 раз в жизни. И только два-три человека из тысячи попадают в больницу часто. Это небольшое количество очень тяжелых больных.
— Слышала, вы создали целое направление в медицине — психореаниматологию. Что она собой представляет?
— В основу этого направления легла моя диссертация, изучение критических состояний при шизофрении и алкоголизме. Психореаниматология, кстати, лучше всех развита в России — в других странах она не особенно развивалась, поскольку требовала затрат и считалось, что это экономически невыгодно. В советское время нам удалось соединить два направления — реаниматология и психиатрия. О чем идет речь? Есть некоторые расстройства в психиатрии, которые приводят к смерти. Прежде всего это та же шизофрения — случается определенная форма, когда резко подскакивает температура, появляются другие симптомы, в результате человек умирает. Конечно, психиатры делали что могли, но не всегда верно истолковывали симптомы — иногда ведь помимо основного заболевания возникают и другие расстройства, с которыми можно справиться, используя искусственную вентиляцию легких и прочие интенсивные методы лечения. Я, кстати, в свое время тоже получил сертификат реаниматолога, но потом не стал подтверждать квалификацию…
И вот на территории одной из больниц создали отделение психореаниматологии. В нем бок о бок работали психиатры и реаниматологи. Это дало возможность следить за ходом заболевания с разных сторон. Мы смогли спасать людей от неминуемой гибели, выводя из критических состояний. Сочетание разных методов — и из психиатрии, и из интенсивной терапии — принесло успех. Среди определенных категорий больных летальность была снижена с 20 процентов до 5—6.
Сейчас во многих больницах есть соответствующие отделения. Раньше ведь еще существовала проблема: если надо было перевести в другую больницу сложного больного, никто за это не брался. И не всегда с охотой принимают таких проблемных пациентов — кому же хочется увеличивать статистику летальных исходов? Тогда мы предложили идею психореаниматологической бригады. Многие выступали против, пришлось вмешаться академику Морозову Георгию Васильевичу, бывшему директору Института имени Сербского, а также профессору Эдуарду Бабаяну из Минздрава. В результате мы смогли создать психореаниматологическую бригаду на центральной станции «Скорой помощи», и она выезжала в различные больницы. Если врачи считали, что это наш пациент, — везли в Кащенко. Насколько я знаю, сейчас в Москве существуют три такие бригады, может, дальше больше.
— А как у нас поставлена организация психологической помощи в чрезвычайных ситуациях?
— В этом мы сильнее всех в мире, но, к сожалению, отчасти из-за того, что у нас больше опыта. В 1994 году мы специально организовали отдел неотложной психиатрии и первичной помощи в социальных ситуациях. Раньше ведь как считали: если руку оторвало, то человеку надо медицинскую помощь оказывать. А если с мозгами плохо, то само рассосется. Кто-то алкоголем будет лечиться, кто еще как — но со временем отпустит. И поначалу, когда мы приезжали на то или иное ЧП, врачи не понимали: а что вы тут делаете? Сейчас наоборот — уже спрашивают: когда приедете?.. Поняли, что с нашей помощью можно контролировать ситуацию, предупреждать несанкционированные действия родственников или какие-то необдуманные поступки. Взять хотя бы недавний случай, когда на Сахалине перевернулась нефтяная платформа и погибли люди. Большая часть — из Мурманска. Первая мысль, которая возникла у родственников, — надо собираться и лететь на Сахалин. Зачем? Что бы это дало? Место, где утонула платформа, находится в двухстах километрах от берега. Родственников, к счастью, удалось удержать от этого шага.