— Но теоретически вузы могут прекрасно жить без диссоветов. Или не могут?
— Все ректоры говорят: да, это правильно, надо сократить сеть диссоветов, но у нас не трогайте! Они же понимают, что аспирантура и диссовет — их конкурентное преимущество. И не только потому, что легче защищать диссертацию у себя, чем ехать в другой вуз или в другой город. Наличие диссовета говорит о достаточно серьезном признании научного уровня вуза или НИИ. Как мы уже говорили, предстоит градация вузов, и те, у кого не будет третьей ступени образования, автоматически теряют определенный статус и престиж. А за этим — потери бюджетов на научную деятельность и так далее.
— Есть люди, которые за деньги пишут другим настоящие диссертации. Этих-то как вывести на чистую воду?
— Очень сложный вопрос. Как говорят в математике, достаточных условий не знаю, но некоторые необходимые условия для начала работы у нас есть. Все и сразу мы изменить не сможем, но начинать-то надо. Причем начинать надо в том числе и с ВАК, с ее экспертных советов. Ведь уже есть механизм, когда бизнесменов или госслужащих, политиков (то есть всех, кто не работает в вузе или в науке) обязательно вызывают на собеседование в экспертный совет ВАК. И если сейчас слишком часто происходит, по мнению общества, необоснованное присвоение научных степеней недостойным этого, значит, надо менять и людей, и механизмы работы экспертных советов ВАК.
Есть еще интересные, на сегодня даже крамольные идеи. Например, на Западе не существует диссоветов в 20—30 человек, как у нас. Там создаются небольшие группы в 5—7 человек, которые с соискателем степени в течение нескольких часов беседуют, смотрят публикации, задают вопросы вроде экзаменационных по тематике диссертации — всячески дотошно пытают по существу. Если достоин — все 5—7 человек подписывают протокол, мол, годится. Люди, которые фактически присвоили ему эту степень, известны. Как нам приблизиться к этому механизму? У нас уже сейчас в рамках диссовета прежде, чем диссертацию принять к защите, создается группа из трех человек, которые рассматривают, принять или не принять ее к защите. Сейчас это во многом формальность, а надо сделать так, чтобы эти три человека гарантировали — это он писал диссертацию, вот наши подписи, вот протокол и т. д. А протокол — юридически значимый документ, чтобы люди отвечали за свои подписи и, если солгали, несли ответственность. И тогда со временем мы придем к тому, что в диссовете не будет заседать три десятка человек. Диссертант тоже должен подписывать юридически значимый документ: я, такой-то, утверждаю, подписываю, что в моей диссертации нет плагиата, заимствований и т. д. Подписал и знает, что для суда это будет не просто бумажка. Важно говорить с диссертантами, судить об их работе по их мыслям, исследовательским качествам. Подчеркиваю, не на уровне ВАК, все это можно и нужно сделать на уровне диссовета. Надо переходить на личности. Это касается и диссертанта, и оппонентов, и руководителей.
Двоепапие / Политика и экономика / Вокруг России
Двоепапие
/ Политика и экономика / Вокруг России
Какое наследство оставил Бенедикт XVI своему сменщику
«Папа более не мог бездействовать, — рассуждает Марко Тоссати, репортер-ватиканист из итальянской «Стампы». — Бенедикт XVI должен был или начать масштабные реформы, или предпринять нечто такое, чтобы переложить ответственность за них на плечи других. Решившись на отречение, он так и поступил». Обычно неспешный в своих поступках понтифик на сей раз проявил завидную оперативность, сделав все, чтобы как можно скорее отдать инициативу в руки преемников. Как теперь выясняется, к своему уходу Бенедикт XVI даже подкорректировал апостольскую конституцию — основополагающий документ Римско-католической церкви.