Школа для пап и мам
«Быть приемными родителями — это непросто, именно поэтому мы организовали специальную школу, — рассказывает Максим Аникеев, который также руководит местной психолого-педагогической службой. — Мы бесплатно консультируем родителей. Если они могут приехать — то лично, если нет — то письменно или по телефону». Опыт у здешних приемных родителей накоплен богатый. И они с удовольствием готовы им делиться. Например, сразу предупреждают: почти все потенциальные приемные родители мечтают взять сироту, который был рожден и жил в интеллигентной семье профессора и балерины. Но на деле так не получается. Дети из детского дома особенные — как правило, у них развит комплекс психологических проблем плюс нередко букет болезней. «Естественно, легче всего устраиваться в новой семье маленькому ребенку, а вот подростки в детских домах впитывают своеобразную субкультуру. С ними нужно выстраивать отношения с позиции старшего брата, товарища», — рассуждает Максим Аникеев.
Понятно, что каждый приемный ребенок прибывает в новую семью с грузом психологических проблем. И чтобы справиться с ними, необходимы знания на уровне профессиональных. Кстати, этот момент многим непонятен: как это — сам вырос в семье, своих детей воспитал, и что — еще с одним ребенком не справлюсь? «Этот опыт, к сожалению, в случае с приемным ребенком не подходит, — говорит Аникеев. — Необходимо знать психологические теории, знать об этапах восстановления, о трудностях, которые ждут на пути». Например, надо быть готовым к тому, что поначалу, возможно, все будет замечательно — так называемый медовый месяц в отношениях, когда ребенок в новой семье старается быть хорошим, предъявляет лучшие свои качества. А потом начинает выдавать реакции, которые были приняты в его прежней жизни. И тестировать новых родителей: «А вот если я так сделаю — ты меня не бросишь? А если так?» На самом деле, поясняет Максим Аникеев, это хорошо, что такой кризис начинается — значит, ребенок раскрывается. Одна девочка в «Китеже», например, несколько лет ходила и всем улыбалась. А дома вела себя как дьяволенок. Кстати, Максим Аникеев не согласен с расхожим мнением о «дурных генах»: «Этим проще всего объяснить: мол, ну что сделаешь — у него же мама в тюрьме сидела. Но практика показывает, что в каждом случае есть другая причина — скажем, ребенок хочет привлечь внимание к себе, а родители что-то упустили».
Есть еще важный момент — приемным родителям не стоит ждать благодарности от ребенка. Может случиться, что он придет через 20 лет и скажет: «Спасибо, если бы не вы — не знаю, что бы со мной сталось». Но может и не сказать.
Мир входящему
...В снегу утопают деревянные дома «Китежа», в светящиеся окна так и тянет заглянуть. Заглядываем: компания подростков сидит за столом, уставившись на школьную доску. На ней — английские слова. Этот дом называют «аглицким». Вообще-то первоначально он был «Ангельский» — от сокращенного названия компании, помогавшей строить дом. А «аглицким» стал после того, как в нем обосновался Эндрю — единственный на всю Калужскую область преподаватель английского языка из Великобритании. «Китеж» открыт для новых людей — это наш главный принцип, — поясняет Александр Вараксин. — К нам идет поток гостей, за лето — около 300 человек, и это хорошо, потому что каждый понемногу открывает нашим детям мир — в буквальном смысле. У нас бывают волонтеры из Америки, Австралии, Германии...»
Правда, стоит отметить, что первого встречного в «Китеж» не возьмут. Попросят заполнить анкету, три дня будут присматриваться, если пришелся ко двору — разрешат остаться на месяц. Первый год человеку нельзя брать приемных детей. Такие вопросы решаются сообща, на собрании. «Основной наш принцип — договариваться, — говорит Александр Вараксин. — Бывает, конечно, что по какому-то вопросу голоса делятся 50 на 50. Но в таких случаях мы задаемся вопросом: а как будет лучше для детей? Как только об этом задумываешься, сразу находится лучшее решение».
«Китеж» открыт для новых людей и детей и приветствует любые начинания. Как говорит Сергей Хлопенов, «дело идет за человеком». Появились люди, готовые содержать ферму, завели коров, коз, овец. Раньше была пасека, но пасечники уехали — «так что и пчелы больше не мучаются, и мы». По словам Александра Вараксина, в планах строительство образовательного центра — со школой, театром, спортзалом, бассейном, мастерскими и большой светлой столовой. Количество проживающих в «Китеже» детей хотят увеличить до 80—100 человек. Сейчас под проект ищут деньги и волонтеров. «Китеж» интенсивно развивается, участвуя в различных образовательных конкурсах, выигрывая гранты. Возможностей для самореализации множество.
Кто-то может сказать, что «Китеж» — особый случай, что эти люди живут в других условиях. Однако эти условия созданы конкретными людьми. Иногда стоит лишь начать...
Калужская область — Москва
Учите матчасть / Общество и наука / Телеграф
Учите матчасть
/ Общество и наука / Телеграф
Дефицит духовных скреп привел Госдуму к мысли регламентировать хоть и срамную, но неотъемлемую часть великой культуры — русский мат. 18 января 390 думцев приняли в первом чтении законопроект о введении административной ответственности за «изготовление или распространение продукции средства массовой информации, содержащей нецензурную брань». Авторами идеи еще в октябре выступили «единороссы» Железняк, Вяткин и Шлегель.
За «изготовление» матерщины в СМИ отдельных граждан предлагается штрафовать на сумму от 2 до 3 тысяч рублей, должностных лиц — от 5 до 20 тысяч, юрлиц — от 20 до 200 тысяч. Денежные взыскания будут сопровождаться некоей «конфискацией предмета административного правонарушения». То есть слово теперь воробей. Не просто поймают, но еще и экспроприируют.
Есть тут, правда, одна проблема. За 1150 лет государственности властям так и не удалось разобраться, с чем, собственно, едят эту самую «нецензурную брань»? Определения словосочетания нет ни в одном юридическом документе, включая статью «мелкое хулиганство». Либо этические соображения тому виной, либо юристы просто ленятся воспроизвести в официальном перечне все возможные примеры подсудных комбинаций из классической пятерки соленых слов. Опять же следует помнить, что цензура у нас запрещена в Конституции, значит, ничего нецензурного, включая брань, не может быть в принципе. Да и употребляют матерные слова зачастую вовсе не ради брани, а как междометия — для связки слов (добрая часть нашего населения иным образом слова вязать вообще не умеет). Или для усиления эмоционального звучания. Вот, например, герой Сергея Довлатова Михал Иванович в «Заповеднике» сказывал: «Бензопила у меня... «Дружба»... .уяк — и червонец в кармане». Какая же тут брань? И за что тут штрафовать, если у Михал Ивановича «.уяк» — норма речевого поведения? Неясно и то, можно ли использовать на радио и телевидении эвфемизмы «блин», «бляха-муха», «едрить твою налево», «ядрёна мать», «ёшкин кот» и прочее, не опасаясь административной ответственности...
Но, не дав журналистам перевести дух, думцы двинулись дальше — на борьбу с «американизмами». Фракция ЛДПР обещает ввести санкции за использование иностранных слов. К законопроекту приложат список с переводом на «нормальный русский». Например, «дилер» станет «посредником», «кафе» и «бары» — «закусочными», а «бутик» — «лавкой». Да и само название партии Жириновского, видимо, изменится до неузнаваемости. На смену ЛДПР придет СНЧК — Свободно-народная часть земли кривичей: «России» ведь тоже придется найти «славянскую» замену из-за очевидного для большинства историков иноземного происхождения слова «Русь». Что после этого обновления (модернизации по-старому) случится с отчеством вождя ЛДПР, страшно и подумать. Зато не штрафанут. Торжество духовных скреп требует жертв. Привыкнем.