Для зрителя, не слишком хорошо знакомого с этапами карьеры Маргарет Тэтчер, флэш-бэки, где возникают сцены из ее биографии, станут тоже навязчивой галлюцинацией. Обычному человеку понятно одно: дочь бакалейщика (Александра Роуч играет Маргарет в юности) из маленького городка в Средней Англии в какой-то момент сменила фартук продавщицы на сидящий как влитой синий костюм партийной функционерки. Но почему старушка-героиня с излишним для ее возраста цинизмом гордится тем, что это она создала террористическую угрозу, допустила разгул русских и украинских олигархов на Западе, задавила этих аргентинцев, привела к власти Горбачева? Отчего женщина в расцвете лет, которая живет в счастливом браке, растит своих детей, с удовольствием сидит в парикмахерской и т. п., так людоедски настойчиво обещает задавить все нищебродское быдло страны ради того, чтобы обогатить элиту? Все это повторяется много раз. Но никакой ясности в образ, тут придется согласиться с госпожой Тэтчер, не привносит. Грим разных возрастов у Мерил Стрип, спору нет, великолепный. Сама она восхитительно детализирует малейшие оттенки настроения героини. Но у картины нет ни сценария, ни композиционного каркаса, ни смысла. В конце концов возникает вопрос: при чем тут Тэтчер? Есть история про маразмирующую бабульку, беседующую с призраком умершего мужа о событиях прошлого и дурящую голову своему врачу. И есть исторический материал, где рассказывается один из самых болезненных сюжетов про всегда актуальное закручивание гаек и уничтожение собственного народа. Между собой они если и склеились, то только благодаря Мерил Стрип.
Нечто афганское / Искусство и культура / Художественный дневник / Книга
Нечто афганское
/ Искусство и культура / Художественный дневник / Книга
Вышла книга Олега Ермакова «Арифметика войны»
Парадоксальным образом в России — стране, пережившей за последний век беспрецедентное количество больших войн и локальных конфликтов, — сегодня война практически не попадает в фокус общественного внимания. Во всяком случае книжек про нее почти не пишут. «Патологии» Захара Прилепина, «Асан» Владимира Маканина и «Шалинский рейд» Германа Садулаева — вот, пожалуй, и все, что вспомнится за последние годы. Да и то с оговорками: в «Патологиях» едва ли не половина сюжета — любовная, «Асан» проходит скорее по ведомству философской прозы — война в нем крайне условна и приблизительна, да и «Шалинский рейд» — книга больше бытописательная и этнографичная, чем собственно военная.
В этом контексте Олег Ермаков с его классической прозой об Афгане выглядит белоснежнейшей из всех белых ворон. Афганская война, для большинства сегодня сводящаяся к куцему набору образов — цинковые гробы, инвалиды в камуфляже да нелепое, ни в один песенный размер не ложащееся словосочетание «воин-интернационалист», — у Ермакова становится поводом для нарочито «немодных» историй — в лучших традициях Редьярда Киплинга или Всеволода Иванова. Да и сам он фигура нетипичная: родился в Смоленске, юность провел на Байкале — лесником в заповеднике, потом служба в разведроте, а затем снова вернулся в Смоленск, где тихо живет и по сей день. В столицах бывает редко, на приемы к премьер-министру не ходит, книжки публикует по мере готовности, а не по издательскому плану — словом, ведет себя странно.
Сборник «Арифметика войны» — девять рассказов и одна повесть — объединили тексты Ермакова, написанные им за последние несколько лет. Рядовой срочной службы мечтает привезти дочке из Афганистана флейту — потому что ее звук точнее всего сможет передать самую сущность пережитого им на этой войне («Афганская флейта»). Держит клятву, данную над телом убитого товарища — пленных не брать, — командир разведроты Олехнович, и наблюдает за ним человек из совсем иного теста — лейтенант Мартыненко, приехавший в Афган с романтическими мечтами повторить путь освободителя Боливара («Арифметика войны»). Не может разорвать болезненную и сладкую связь с войной корреспондент провинциальной молодежной газеты Глинников (рассказ «Кашмир»). В каждом рассказе сборника — одна или несколько переплетенных историй, так или иначе выруливающих на афганскую тематику.
При этом Ермаков подчеркнуто дистанцируется от любых попыток оправдать цели и методы этой войны, заклеймить позором, воспеть или просто пожалеть ее участников. Афганская кампания не выглядит у него ни злодейством, ни геройством, ни даже дурным и тяжким сном, от которого хочется скорее очнуться. Она для Олега Ермакова — явление сродни погодным. Не случайно самум — пылевой вихрь, обычная вещь для иссушенных афганских степей, — служит автору универсальной метафорой, да и вообще описания военных действий больше всего напоминают описания природы в стиле рассказов Пришвина. И если поначалу эта манера вызывает протест (гибнут люди, льется кровь, а автора больше интересует накидка, волной взметнувшаяся за спиной выброшенного с вертолета пленного), то постепенно приходит осознание: война — явление вневременное и общечеловеческое, осуждать самый ее факт так же глупо, как превозносить, а зрелище военных действий так же испокон века приковывает взгляд, как извержение вулкана или цунами. Так что погодно-природная метафорика применительно к войне в самом деле уместна. Если, конечно, речь не идет об игрушечной войне в духе «Турецкого гамбита» Бориса Акунина или «Беллоны» — детища другого чхартишвилиевского альтер эго Анатолия Брусникина.
«Итоги» представляют / Искусство и культура / Художественный дневник / "Итоги" представляют
«Итоги» представляют
/ Искусство и культура / Художественный дневник / "Итоги" представляют
За створками
1 марта в Синем зале Центрального Дома журналиста состоится презентация нового романа Дины Рубиной «Окна». Этой книги поклонники ждали полтора года. Система «окон», открываемых в разные культурные реальности, вообще свойственна Рубиной. В последней книге «Синдром Петрушки» действие петляло между Россией, Израилем и Чехией. На этот раз перед читателем откроются «окна» в детство, в жизнь случайных прохожих, друзей и близких, распахнутся витражи соборов и венецианские ставни. Главный авторский прием заложен в название, как это было, например, у Владимира Набокова с его Camera оbscura. Во многом это роман об авторской творческой кухне.
Еще раз про любовь
Концерт из серии «звезды про любовь» пройдет 3 марта в Концертном зале имени Чайковского. Два великолепных вокалиста Мариинского театра — сопрано Ольга Сергеева и тенор Леонид Захожаев — плюс меццо из МАМТа Лариса Андреева будут прилюдно объясняться в чувствах классическим способом. Например, через дуэт Самозванца и Марины Мнишек из оперы «Борис Годунов». Или с помощью дуэта Тристана и Изольды из одноименной оперы Вагнера (Захожаев, кстати, единственный российский тенор, приглашаемый на вагнеровский репертуар в мировые театры). Оркестр Московской филармонии поддержит тему увертюрой «Ромео и Джульетта» Чайковского и сценой из «Ромео и Юлии» Берлиоза.