Сочетание фантазии, военного искусства и солдатского энтузиазма совершило чудо. Количество пленных, насчитывающее почти два миллиона, дает представление о масштабе операции. Тот факт, что кампания велась «против Версаля», и то, что войска проходили по местам боев первой мировой войны, воспринималось немцами как избавление от позора за прошлое поражение. И это окончательно решило ее исход. То был один из редких случаев в истории войн, когда армия завоевывала себе столь пышные лавры. Вспоминается троянский Гектор, которому Зевс перед концом битвы дал еще один глоток из сосуда славы.
Вскоре Германии удается еще одна в совершенстве подготовленная и проведенная операция: весной 1941 года в течение двенадцати дней одерживается победа над Югославией, располагавшей армией в 1400 тыс. человек. Не проходит и двух месяцев, как Греция, несмотря на ее мощные горные укрепления, лежит у ног Германии. После польской равнины, после области полярного круга, после пресыщенной культурой земли Франции театром военных действий становится страна античной культуры. Захват английской колонии — острова Крит — парашютными и воздушно-десантными войсками является опять-таки беспримерным достижением тактического искусства.
Война на Балканах была заключительным аккордом той героической симфонии, того военного торжества, которое привело немецкую армию на востоке, западе, севере и юге к самым дальним границам Европы. В той легкости, с которой жаждущая подвигов немецкая молодежь со стальными шлемами на головах или просто с непокрытой челкой проходила в начале войны через нашу часть света, не было легкомыслия, и война, за исключением кампании в Польше, велась еще без всякой ожесточенности. Исключительный подъем морального духа немецких войск был обусловлен всей военной обстановкой. Успехи войны в Европе привели — да и как могло быть иначе — к неограниченной вере в командование. Но «солдаты фюрера» не чувствовали себя — и это до сегодняшнего дня остается для всех фактом — соучастниками бессовестного насилия над окружающими народами, которое вершил национал-социализм. Армия не имеет обыкновения ни в бою, ни тем более в условиях победы предаваться политическим размышлениям. Но она может быть окрылена какой-нибудь исторической и политической идеей общего характера и находить в ней моральное оправдание своим действиям. В данном случае идея заключалась в том, что германскую империю ее руководители изображали державой, борющейся за порядок в Европе. За пределами Германии эта идея имела по крайней мере потенциальную силу убеждения, хотя для ее осуществления национал-социализму недоставало ни материальных, ни моральных сил. Следовательно, война не представлялась лишённой смысла. Солдат чувствовал, что он находится на службе великой идее, осуществление которой казалось ему возможным с предельно малыми жертвами как с той, так и с другой стороны. Казалось, что Европа навсегда собиралась положить конец своим войнам. Старый солдатский дух был еще достаточно сильным, чтобы, несмотря на вторжение национал-социализма, влиять на моральное поведение войск в целом. Это является изумительным доказательством силы и преемственности солдатских традиций. Дух национал-социализма еще не успел проникнуть в армию. Немецкая армия отличалась от войск SS, представляя собой не политическую «армию мировоззрения», а армию солдат. Особенно сильно это различие ощущалось в оккупированных районах.
Немецкие вооруженные силы были призваны выполнить еще одно, хотя и ограниченное, но славное дело. Полные приключений боевые действия африканского корпуса под командованием «лиса пустыни» Роммеля не уступают кампаниям в Польше, Норвегии и Греции. Танковые сражения в пустыне были по существу единственными за весь период военной истории, а внезапные шахматные ходы подвижных войск Роммеля вряд ли когда-нибудь смогут быть повторены. Но эта кампания кончилась полным поражением немецких войск. Превосходство англичан на Средиземном море, где они сумели сорвать снабжение войск Роммеля, а также сосредоточение колоссальных вспомогательных сил союзников в Египте буквально сломили боевую силу немецкого корпуса «Африка». Однако как раз эта кампания, проведенная с безупречным рыцарством, сохранила свое зажигательное действие в сердцах солдат. И когда окончательно потухла звезда немецкой армии, тогда и только тогда искра разгорелась в пламя. В этот единственный момент противник увидел немецкого солдата таким, каким он был в действительности. И все же на всех театрах военных действий немецкий солдат оставался одинаковым. Только, может быть, благодаря такому старому и опытному военачальнику, как Роммель, здесь ярче, чем где-либо, проявилось фронтовое единство, войск и командования.
К тому времени уже началась война против России, которая коренным образом изменила положение немецкого солдата (говоря о войне в России, я имею в виду только солдата, а отнюдь не операции, которые там проводились). Обстановка сразу стала неясной. Правда, в колоссальных битвах первой фазы войны немецкой армии удалось окружить и разбить русские армии, продвинуться до ворот Москвы и дойти до самого сердца Кавказа. Выступая против большевизма плечом к плечу с вооруженными силами Финляндии, Италии, Венгрии, Румынии, а также вместе со словацкими и хорватскими частями и добровольцами из Испании. Швеции, Дании и даже из Франции, Бельгии, Голландии и Норвегии, то есть с представителями тех стран, с которыми он только что воевал, немецкий солдат мог чувствовать себя защитником Европы. Но при выполнении этой задачи. которая казалась ему исторической миссией, оправданной всем ходом истории, он попал в безвыходное положение. В то время как немец был убежден, что защищает дело Запада, Запад нанес ему удар в спину. До самого горького конца нас не покидала надежда, что Запад, наконец, поймет и признает, что мы защищаем Германию и, следовательно, всю Европу. Такая надежда, по-видимому, и побуждала немецких солдат продолжать борьбу даже тогда, когда война была уже проиграна.
В добавление к этому на солдат легло еще более тяжкое бремя в виде неумелого руководства со стороны собственного командования. Идеологическая ненависть и отчаяние, в которое оно впало в связи с совершенно непредвиденными трудностями (ведь Гитлер надеялся покончить с Россией в течение нескольких недель), привели к изменению форм борьбы. Противник был заклеймен как человек низшей расы, по отношению к которому разрешаются любые действия. Население оккупированных областей, готовое вначале приветствовать немцев как своих освободителей, оказалось порабощенным. Это привело к усилению партизанского движения. За линией фронта эсэсовские отряды устраивали еврейские погромы. Нечеловеческое обращение с военнопленными привело к тому, что противник воевал крайне ожесточенно, до последнего патрона. И чем дальше немецкий солдат оставался в этой стране, тем большим адом становилась она для него.