Натка забрала их и сунула в сумку. Собрав свои вещи, закрыла Зинину комнату. Потом выдала Тамаре тысячу рублей, стребовав с нее обещание — позвонить, если придут еще письма на ее имя и оставила номер телефона. Та, клятвенно, обещалась, крепко сжимая в руке деньги. Простившись, Натка спустилась и оглянулась на окно. Там стояла женщина и внимательно смотрела на дорогую машину и водителя, который укладывал вещи в багажник. Потом открыл ей дверцу и помог сесть. Перед этим, она взмахнула рукой и Тома, это была она, махнула ей в ответ.
Дома, она прочла письма и написала сама. Зинка требовала рассказов о ее жизни и работе, и писала о бывших товарках, а Терентьич пенял на ее молчание и жаловался на свое нездоровье.
— Что ж, — думала Натка, отставив бумагу на столе, — Возраст дает о себе знать. Надо будет отписать, что не забывала о своем предложении и, возможно, пригласит того к себе, когда определится со своим жильем.
И вот сейчас она сидела на полу собственной квартиры и сжимала в руках прозрачную папку с бумагами, удостоверяющими, что это вокруг все ее, личное. Теперь надо будет закупить мебель и все остальное, как и положено для удобства проживания. А пока нет даже стола или стула, есть только надувной матрас с прежним ее постельным бельем, который она на нем и расстелила.
Раздалась телефонная мелодия. Натка вскочила и нашла в сумке, что лежала на кухонной тумбе, плоский серебристый телефон. На его панели красовалось улыбающееся лицо мужчины с синими глазами. Она провела пальцем и услышала мужской голос.
— Я внизу. Жду.
— Я сейчас, — выкрикнула она и, отжав звонок, прихватила сумку и выбежала на площадку. Лифты работали четко. Спустившись, увидела рядом с будкой охраны высокого, дорого одетого мужчину. Он держал в руках, белую розу на длинной стебле, и улыбался. Она подбежала и кинулась ему на шею. Припав к губам, вымолвила шепотом.
— Спасибо за все.
Он прижал ее к себе и слегка оттолкнул.
— Запиши меня в книгу свободного посещения, дорогая. А то придется тебя каждый раз просить спуститься, чтобы провести в твое уютное, надеюсь, гнездышко.
— Да-да, конечно, — заторопилась она и протянула охраннику, смотревшему на них с любопытством, его визитную карточку. Тот прочитал и записал в компьютер данные и телефон.
— Все в порядке, — вернул он кусок картона.
Натка бросила его в сумку. Юрий обнял ее за талию, и они пошли к выходу. Пройдя к черному представительскому лимузину, открыл ей дверцу, а ему открыл водитель с другой стороны. Машина тихо тронулась с места.
— Куда едем? — спросила Натка, прильнув к плечу сидящего рядом мужчины.
— В ресторан. Отмечать твою покупку.
— Ну, — протянула, отстраняясь Натка, — не мою еще. Но я к этому стремлюсь.
— Кредит от нашего банка, а значит квартира уже полностью твоя. Поэтому сейчас и будем ее обмывать, иначе будешь плохо себя в ней чувствовать. Согласна?
— Я во всем с тобой согласна, милый.
И, обняв его за руку, прижалась к плечу, уткнувшись тому в шею. Он прижал ее и поцеловал в волосы. Так они и доехали до ресторана. Приказав водителю держать с ним связь, он придержал дверцу и помог выйти Натке из машины. Она уже начала привыкать к такому обращению и находила в этом какой-то шикарный кайф: рука мужчины с тонкими длинными пальцами и ее, теперь ухоженная, крепкая ладонь с еще не сошедшими мозолями от карабина. Одетая в костюм от «Версачи», что приобрела в дорогом бутике, она оглядела себя в зеркале фойе. Рядом с широкоплечим красавцем, она, конечно, не смотрелась таковой же, но уже не краснела, как раньше. Она была влюблена и была любима, а все остальное лишь только антураж, как говорил Юрий, всегда, когда она смущалась окружающему их вниманию людей.
Встретивший их метрдотель, провел к столику в глубине небольшого зала с «живой» музыкой. На полутемной сцене четыре музыканта играли джаз. Мелодия североамериканских негров, окутывала легким флером немногочисленную публику. Натка оглядывалась вокруг, приметив сидящих за столиками и танцующую пару перед сценой. Все были поглощены собой и едва обращали внимание на них. Это успокаивало и расслабляло. Заказ принесли быстро и расставили на столе с классической белой накрахмаленной скатертью. Ведерко с шампанским, высокие узкие хрустальные бокалы, тугие салфетки на двойных плоских тарелках мейсенского фарфора — все говорило о богатстве этого места кулинарного искусства. Откупорив бутылку, официант разлил по бокалам и пожелал приятного аппетита, сообщив при этом, что закуски будут поданы по их желанию. Юрий кивнул и тот отошел в сторону, к притаившейся в тени тележке с клошами.
— Давай выпьем за твой новый дом, — поднял Юрий свой бокал, — И пусть в нем всегда царит покой и тишина.
— А я присоединяю к твоим словам еще и за любовь в моем доме. За твою и мою любовь, — сказала Натка с придыханием, глядя в смеющиеся глаза мужчины.
— Согласен, — ответил тот и прикоснулся к ее бокалу.
Раздался легкий звон и слегка колыхнулась желтоватая жидкость. Они пили, глядя друг другу в глаза. Потом ели вкусно приготовленную рыбу и овощи, снова пили и ели. Раскрасневшуюся Натку, Юрий пригласил танцевать. Музыканты играли какой-то блюз и несколько пар качались в такт музыки. Натка припала на грудь мужчины и, уткнувшись ему в шею, вдыхала знакомый аромат парфюма. Когда-то, еще в первые дни их отдыха, она похвалила его за вкусный запах, и он с тех пор пользовался только этим ароматом. Натка прикрыла глаза и отдалась на волю ног и рук партнера. Он слегка покачивался, переступал, и она повторяла эти движения. Потом он начал поворачивать ее в танце и отталкивать в сторону, потом вновь прижимая к себе. Ей понравились такие движения, и она развеселилась. Продолжая свой затейливый рисунок, Юрий резко опрокинул ее спиной на руку и тот час поднял, припав к губам. Она опешила, но поддалась и когда почувствовала его поцелуй, то сама приникла к его рту. Оторвались лишь тогда, когда вокруг раздались хлопки. Им аплодировали немногочисленные зрители их танцевальным па. Смутившись, Натка опустила голову, а Юрий смеясь, поклонился и, подхватив ее за талию, подвел к столу. Стоя, налил в бокалы, и они выпили не отрываясь.
— За нашу любовь, — проговорил при этом Юрий.
Через час они целовались в освещенном лифте ее нового дома. А вскоре судорожно раздевали друг друга по пути в спальню, едва освещенную небольшой лампочкой, под маленьким абажуром, стоящей у матраса. На матрас они и упали в поцелуе. Их возня и вздохи эхом отдавались от голых стен. Здесь, с пустом помещении, на надувном матрасе, свершалось соединение двух тел — мужского и женского. Стоны, всхлипывания, звуки поцелуев и шлепанье тел друг о друге, выходящий воздух из женского лона при порывистом выходе и входе члена мужчины, его хриплое дыхание и ее легкое аханье, говорило о страстном и долгом соитии. Потом влажные тела вздрагивали и сжимались от окончания любовных утех и замирали в сладком ощущении полета. Они еще долго ласкали друг друга, поцелуями и руками, ощупывая каждую часть любимого тела.
— Нет ничего постыдного между любящими, — гласит первая часть «Камасутры», книги искусства страсти.
В этом Натка и Юрий преуспели — они не стеснялись, они пользовались всеми способами, приносящими радость их близости.
В окне уже серело, когда они наконец-то заснули, обняв друг друга.
Глава 16
Утром Натка приготовила Юрию только кофе и налила мандариновый сок из пакета. Еще не могла сделать полноценный завтрак, о чем и поведала, улыбаясь и целуя того в щеку.
— Нужно время для обустройства. Как видишь, — обвела она вокруг себя рукой.
— Ну, так устраивайся, — улыбнулся тот, прихлебывая из стакана кофе, — Сегодня суббота и еще есть воскресенье. Если хочешь, то могу дать тебе Михаила. Он мне не понадобится в эти дни. Буду сидеть на даче с родителями. Уже бурчат. Особенно маман. Хотят видеть блудного сына.