Внимание! Вступил в силу Указ Великого Князя Североси №4. «Все юродивые вольны просить милостыню повсюду, где посчитают возможным под открытым небом. Если просящий будет уличен в обмане, наказание тому определяет народ или же другие юродивые».
После беседы с Посадными после того, как купцы внезапно исчезли в неизвестном направлении, и появились первые указы, я решил выйти на свежий воздух. Ибо, почувствовав на себе, что власть – это не только привилегия, но и наложенные обязательства, я решил ограничиться с пребыванием в замкнутом пространстве и попросил Крегера на прилегающей территории позади дворца создать дворик по возможности с раскидистым садом, где Совет сможет заседать, решая насущные вопросы. Тот, конечно же, согласился, озвучив цифру в три сотни тысяч, но торговаться я не стал, ибо сил и желания не было.
Вдобавок, нужно было переговорить с Воиславом, уж сильно улыбавшимся после приема. Тот обещался вскоре прибыть с делегацией и, успокаивая добавил, мол, правильно, что Леру приструнил, полезно, чтобы не расслаблялась, но перегибать палку не стоит.
Просителей оставил на Наместника, по совместительству Воеводу, как и набор персонала полностью доверил Сидырычу, он-то в этом деле поумнее будет, я бы и не догадался, что надо нанять Присмотрщика, а он нанял, подстраховав.
Меня больше интересовали ожидавшие на площади, больше походившие на нищих…
- Слушаюсь, Государь, - откозыряв, дружинник зашагал дальше, выполняя роль охранника правопорядка.
- … Жрецы Чужеземные... из храмов Золотого Тура [т.е. хранители иудаизма]... и жрецы убитого Странника [Иисус Христос], захотят уничтожить их мир и покой, ибо жрецы сии, живут плодами чужого труда..., - продолжал бубнить старик.
- Князь, так их же много, целая армия, - вдруг произнес сопровождавший братийник.
- Вот именно, армия…
- И имя нам легион, - внезапно схвативший меня за левую руку старик, заставил дернуться от неожиданности и невольно посмотреть на него, увидев полностью белые глаза: - Мы повсюду, Князь, помни это, мы поможем, знай это, мы рядом, веруй в это, - рука столь же внезапно отпустила, и старец принялся дальше твердить: - И придут жрецы Чужеземные в земли Расы Великой под видом торговцев и сказителей, и лживые легенды принесут они [Библию], и станут учить жизни неправедной людей Расы Великой, не ведающих Зло и Обман... И многие люди совратятся попав в сети Лести и Обмана, и променяют Мир Прави на девять пороков: распутство, ложь, самолюбие, бездуховность, невыполнение долга, неведение, нерешительность, лень и чревоугодие...
Я отошел в сторону, принимая сказанное, как нечто, значащее гораздо больше, нежели более громкие слова, сказанные официально и кем-то более значимым. Со мной армия Нищих или за меня, незримые Слуги Мараны, искусные убийцы, идеальные разведчики…
- А ну стоять! Не наседайте!!! – крик охраняющих вывел из ступора, и я увидел, как моя братия сдерживает наседающую массу людей, смотрящих на меня молящими глазами.
Мириады мурашей пробежали по телу, а взгляды породили жуткую тоску, заставляя опустить руки и подкосить ноги. Желобные взгляды молили лишь об одном, и приходило понимание, что всех я не вытащу в сие мгновение, мне потребуется вечности, и хотелось от этого упасть на землю и биться об нее, потому как самоубиение избавило бы от бремени, дарованном чем-то не виртуальным, но реальным настолько, что веровать в Это нельзя, ибо человек может верить в чудо или несуществующее, но не замечать присутствующего.
- Стоять! Не напирать!
- Молим! Молим!
- Спаси!
- Меня!
- Меня!
- Молю!
- Помоги!
Мир сошел с ума, сотни голосов требуют разом одного, и это давит на разум еще сильнее, заставляя пытаться отгородиться, подсознание не может сдерживать само себя, а тело не может не помочь подсознанию, пока еще способному удержать разум. Ликующее пламя вырывается наружу, обнимая телесное и окружая сферой разрушения, принуждая напирающую массу отпрянуть, не в силах одновременно выдерживать испепеляющий жар и промозглый холод. Приходит избавление, приятное и благостное, мысли приходят в порядок, голоса утихают, взгляд охотника замечает страх, ауры колышутся, но нет тех, кому грозит скорейшее обесцвечивание. Как всегда, в первых рядах те, кому больше всего нужно, но кто может ждать своей очереди годами.
- Сергей, - мужской спокойный голос пробился сквозь всепоглощающую тишину: - Я знаю, ты меня услышишь. Держись, тебе тяжело, но ты держись, помни, что ты первый, помни, что не последний.