Следом влетел не менее испачкавшийся Шипастик, волоча на теле истыканное шипами тело ангела, будто бы ежик несет найденный гриб.
Сквозь стену, созидая новую арку вошел ранее проигнорированный мною из-за демона, гипертрофированный с явными аномалиями в развитии обезьяноподобный гигант, чью голову венчали серьезные рога, а из-под подпаленной шерсти виделись роговые пласты доспеха, явно являющегося его естественной защитой.
Гуманоид заставил себя ждать чуть больше, чем остальные, войдя на руках через разбитый витраж у самого потолка. Точнее, это был далеко не гуманоид, а руки оказались ногами или лапами, или что это там у него на самом деле. Небольшое тельце с крошечной головкой, усеянной буркалами, передвигалось на двух очень длинных лапищах, цепляющихся за любую поверхность с помощью не менее гипертрофированных отростков, не претендующих на название «пальцы». Меньшие по размерам лапы, собравшись подобно складной линейке на спине, создавали что-то типа отдаленно напоминающего рюкзака.
Твари, осторожно приблизившись, беззвучно озирались, но не прекращали следить за стоявшим перед ними Верховным, как назвал его Шаад, сложившим могучие руки на груди, будто бы оценивающим прибывших.
- Это все, что были? – вновь переспросил Верховный.
- Были еще двое, но, видимо, они решили скрыться или же пали.
- Это их выбор, - Верховный потянулся за секирой, перехватив, попробовал подкинуть на руке, будто бы вспоминая давно запамятовавшее ощущение.
Шипастик резко зашипел, остальные твари встрепенулись, а я услышал в разуме: «Зачем звал нас, враг?»
- Ты прав, мы не друзья, но есть то, что объединяет нас, - Верховный улыбнулся: - Пусть мы ненавидим друг друга, желаем разорвать тут же, но еще больше мы жаждем увидеть разорванными всех светлокрылых, что заточили нас с вами на долгие века.
Дружное негодование высвободилось в реве и свисте, заставившим содрогнуться не только воздух, но и камень.
- Враг, моего врага, мой друг, - вырвалось у меня чуть слышно.
- Как? – здоровяк обратил на меня внимание: - Как ты сказал?
- Враг, моего врага, мой друг, - уже громко повторяю.
- Да, именно так, - он вновь взглянул на собравшихся: - Согласны ли вы вместе заставить нашего врага пожалеть о том, что он зря решил оставить нам жизни?
- Аааагхарааааа!
- Шиииииииисиииииииии!
- Уитиииинииииишишиииии!
- Ураааааааааааа! – утонул мой крик в реве могучих существ.
- Тогда, готовьтесь, сейчас здесь будет очень весело! – здоровяк обернулся к нам: - Темный, я уверен в том, что ты не упустишь момента. А ты сам понимаешь, постарайся выжить здесь и не суйся в бой.
- Верховный, спасибо, но я уже убивал ангела, и Шаад этому свидетель, и я тоже кое-что умею, - с этими словами мое тело принялось меняться, приобретая уже привычную звероформу и обнимаясь пламенем.
- Хм, может быть и выживешь, - Верховный улыбнулся: - Значит…
Остатки витража со звоном полетели вниз, разбиваясь о пол, и внутрь влетели десятки архангелов и серафимов, тут же устремившихся вниз, будто бы рассчитывали на стремительную победу.
Шипастик, сорвался с места, прыгая на колонну и, отскочив от той, как от трамплина, в полете вцепился в первого же архангела, разрывая тому одно из четырех крыльев и метнув в пролетавших рядом несколько шипов, пробивших кому-то крылья, кому-то доспех. Падая со схваченным врагом, Шипастик покрывался его кровью, орудуя передними когтистыми лапами, будто бы диски фрезы вскрывали стальной брус.
Застывший у потолка меж колонн Гуманоид, внезапно дернулся, и сложенные на его спине отростки принялись стегать во все стороны со скоростью молнии, со стороны казалось, что у того выросли хаотично работающие крылья, как у мухи. Только от этих крыльев вниз начали падать тела поверженных пернатых, проткнутые насквозь в десятках мест. Какие-то мгновения, и Гуманоид уже в другом месте посыпает пронизывающими ударами других ангелов, растворяясь среди белизны камней.
Пилорама, встав меж четырех колонн по центру, пуская во все стороны вращающиеся кольца пил, с легкостью разделяющие все, что оказывалось на пути, по частям, падающим на пол вокруг, покрывая белый камень голубой кровью и обломками оружия и доспехов. Перьевой дождь превращался в вихрь пуха, закручиваемого в круговой смерч.
Горилла, подобно своим меньшим собратьям, использовал местность для карабканья и выхватывания врагов в прыжке, после чего-либо втаптывал тела в камень, либо метал в других, предварительно переломав крылья и полностью игнорируя тычки глефами и копьями. Добравшись до постаментов и статуй, использовал те в роли снарядов, радуясь, когда попадал, ударяя себя по груди.