Спустя полтора десятилетия о морской экспедиции на Дальний Восток задумался граф Чернышёв, новый вице-президент Адмиралтейств-коллегии и фактический глава военного флота России. Иван Чернышёв считался одним из богатейших людей того времени, для современников не было секретом и реальное происхождение графа – его мать была одной из последних фавориток Петра I. Поэтому незаконный сын царя на равных общался с императрицей Екатериной II¸которая в шутку звала Чернышева «барином».
Граф Иван Григорьевич Чернышёв (1717–1797), незаконный сын царя Петра I, «генерал-фельдмаршал по флоту» (так официально звучало его воинское звание), он же «Барин»…
В 1781 году «барин» даже попытался за собственные деньги построить в Петербурге торговый корабль для морского путешествия к берегам Дальнего Востока. Но вскоре к идее такого плавания пришлось вернуться на высшем государственном уровне – Петербург серьёзно напугало появление иностранных кораблей возле Камчатки.
«Всякое чужестраннаго судна приближение…»
У столичных властей впервые опасения за судьбу полуострова возникли, когда в 1771 году с Камчатки на захваченном корабле бежала почти сотня ссыльных во главе с бывшим гвардейским поручиком Петром Хрушёвым и польским мятежником Морицем Бенёвским. Беглецы на небольшом корабле смогли, проплыв вдоль берегов Японии, Китая и Индонезии, добраться до Мадагаскара. Часть выживших в том нелегком путешествии во главе с Бенёвским добралась до Франции, и в 1772 году в Петербурге с тревогой узнали, что французские власти, тогда серьёзно враждовавшие с Россией, готовят какую-то морскую экспедицию во главе с польским беглецом.
Бежавшие с Камчатки хорошо знали не только её географию, но и слабость военных сил России на самых дальних её рубежах. В то время было достаточно буквально пары военных кораблей с небольшим десантом, чтобы создать реальную угрозу российским владениям на берегах Тихого океана. И царица Екатерина II распорядились срочно усилить гарнизон Камчатки двумя сотнями солдат, а начальство полуострова летом 1773 года получило из столицы письмо с предостережениями:
«Некто, называющийся Мориц Беньовский, человек не токмо злонамеренный, но и отчаянный, отослан был под караул в Камчатку на поселение. Такой азартной прошелец не остался и там, чтоб не поступить на новое, злейшее и отчаянное действие, которое ему и удалось… Сделал бунт, во время котораго бывшаго тамо командира убили до смерти, денежную казну разграбили и взяв казенное судно отправились морем в Индию; ныне же по дошедшим известиям явился он во Франции, где и нашел себе покровительство, как у державы к Российской империи недоброхотствующей… Получено ныне известие, что тот же Французской Двор, вооружа для него фрегат и малую флотилию, отправляет его с 1500 человек войска, якобы в Ост Индию, для завоевания там новаго у варваров селения. В самом же деле прямое намерение его экспедиции укрывается…»
В Петербурге тогда всерьёз опасались, что французская экспедиция во главе с Бенёвским попытается захватить богатую драгоценными мехами Камчатку. В письме из Петербурга камчатскому коменданту прямо указывалось, что появление у берегов полуострова любого иностранного судна может грозить войной: «Как известно, что Камчатка ни с какими чужестранными землями и на чужих землях никакого торга не производит, то неминуемо и должно быть явным доказательством тайнаго, или же явнаго неприятельскаго покушения всякое чужестраннаго судна приближение…»
В 1773 году тревога за Камчатку оказалась напрасной – французская экспедиция действительно собиралась на Мадагаскар, не покушаясь на дальневосточные владения России. Но спустя шесть лет, в бухту Петропавловска неожиданно зашли два английских корабля – это была географическая экспедиция, исследовавшая северную часть Тихого океана. Однако, камчатские власти куда больше волновали 58 пушек на бортах английских кораблей: весь гарнизон Петропавловска в 1779 году составляли всего 11 солдат.
Гавань Петра и Павла, будущий Петропавловск-Камчатский на европейской гравюре XVIII века
Жители Камчатки вынуждены были отдать англичанам бесплатно 250 пудов ржаной муки и 22 коровы – огромное богатство по меркам Дальнего Востока тех лет. Как позднее докладывал в Петербург «главный командир Камчатки» капитан Василий Шмалёв: «Хотя мне и предписано, чтобы в случае прибытия в Камчатку иностранцев не допускать их съезжать на берег более 10-ти человек, и то для самых необходимых надобностей, но я не встречаю возможности исполнить это предписание, потому что все ружья у казаков негодные… Хорошей артиллерии и канониров также нет. Все имеющиеся здесь пушки скорее сделают вред нашей прислуге, чем неприятелю…»