- Я вся в грязи... Все верно...
- Да, вид у вас на зависть всем поселковым свиньям, - сказал беглец от закона с натужной веселостью. Маша вспыхнула и сухо спросила:
- Почему вы бросили меня?
Тимофей с изумлением взглянул на покрасневшую обозленную женщину:
- Я же провел вас к поселку...
Но та продолжало язвительно выговаривать, совершенно не слушая оправданий своего собеседника.
- Благородный герой спасает легкомысленную путешественницу и стремительно исчезает в безбрежной прерии на горячем мустанге?
- Это был не я, Маша, - тихо сказал помрачневший спаситель, рассмотревший, наконец, более внимательно свою бывшую однокашницу по университету.
Чудом спасшаяся жертва трясины, в свою очередь, обратила внимание на следы побоев на лице Тимофея, которых не было у ее настоящего спасителя.
Она подошла к нему и осторожно дотронулась до обезображенного лица,
- Да, это был не ты.
Глава шестая
В пещере, служившей убежищем для беглого подозреваемого, горел костер. Под сводами пещеры, над костром, на свежесрубленных жердях сушилась выстиранная одежда ученой-этнографа.
Огонь костра красными колеблющимися бликами освещал внутренности пещеры. В углу, на травяной подстилке, покрытой одеялом, полулежал, опершись на руку, Тимофей. Он смотрел на костер и печально о чем-то размышлял.
Снаружи доносился плеск воды и жизнерадостный смех Маши.
- Боже, как хорошо! Тим, иди купаться!
Опечаленный мужчина поднялся со своего места и выглянул из пещеры. В вечерних сумерках серебристая фигурка купальщицы, плескавшейся в речке, напоминала сказочную русалку.
- Извините, но у меня нет плавок, - смущенно сказал Тимофей.
- Разве вы ничего не слышали о нудизме?
Беглец от пристрастных служителей закона сдержанно улыбнулся.
- Боюсь, я еще недостаточно цивилизован для совместного купания нагишом.
В ответ цивилизованная особа заразительно засмеялось, а смущенный зритель спрятался назад в пещеру.
Спустя еще две минуты, в пещеру вбежала Маша, завернутая в большое полотенце. Она подсела к костру и принялась сушить свои мокрые волосы. Полотенце так и норовило соскользнуть с обнаженной купальщицы, но в последний момент она возвращала его на место.
Закомплексованный хозяин пещеры нервно ерзал на травяной подстилке, не зная, куда девать глаза.
Ученая-этнограф весело приговаривала:
- Господи, как много мы теряем, живя с своих комфортабельных и скучных городах!
- Маша, вы помните, как мы с вами познакомились? - внезапно спросил нетвердым голосом бывший однокашник.
- О, да. На вечеринке у моего однокурсника, Миндадзе. Студенческое общежитие, свобода, молодость. Золотое было время!
- Вы помните, о чем мы тогда говорили?
- Я никогда этого не забуду, - перестала улыбаться женщина. - Ты рассказал мне об Иту-Шаа.
Тимофей с усилием выдавил из себя.
- Я не должен был этого делать.
- Почему? - удивилась Маша.
- Вы видите, к чему это все привело.
- Но Тим, это чуть ли не единственный в мировой практике случай, когда сообщество людей, пусть даже небольшое, по своей воле отказалось от войн и оружия. Религия твоих соплеменников должна стать религией всего человечества.
Ученая-этнограф вспомнила свою последнюю беседу с Тони-сану и добавила:
- Твое племя жило в безопасности, но этом острове долгое время, пока его не переселили отсюда... Я должна рассказать об Иту-Шаа всему миру!
Несостоявшийся островитянин опустил глаза и напряженно думал о чем-то своем, не слушая свою собеседницу. Наконец, он ее перебил.
- Почему вы тогда ушли с вечеринки, пообещав мне обязательно вернуться, но так и не придя назад?
Она смущенно улыбнулась.
- Потому, что была тогда еще просто сопливой девчонкой. Вы тогда мне очень понравились, Тим. Фу, вот я тоже перешла на твое "вы".
Маша смело взглянула в глаза собеседника.
- Не смей мне больше говорить - "вы". Хорошо?
Мужчина молча кивнул, не смея по-прежнему поднять глаз.
- Твой рассказ об Иту-Шаа навсегда изменил мою жизнь, и я очень тебе за это благодарна.
- Почему вы... ты тогда не вернулась? - гнул свое недоучившийся студент.
- Застряла в своей комнате, - махнула рукой женщина, - Выбирала платье получше, потом мне почему-то перестал нравиться мой макияж. В общем, бабские глупости.
Тимофей, бесцельно потирая ладонями свои колени, заговорил колеблющимся голосом:
- Маша, я тоже запомнил тебя на всю жизнь. Красивая, умная, добрая. Я думал о тебе каждую ночь в тюрьме, я орал от радости, когда после отсидки ты отыскала меня на стройке и предложила поехать на Хмурый, я...
Он задохнулся от волнения и поднял на нее глаза.
- Я люблю тебя, Маша.
Она смотрела в его глаза, В них стояли слезы,
Маша легко поднялась на ноги, полотенце соскользнуло с ее плеч. Она подошла к нему, обняла за шею и тихонько поцеловала в губы.
Тимофей страстно обнял женщину.
Их поцелуй длился, как им казалось, вечность. Сладкую вечность, когда их души слились в одно целое, а тела жадно наслаждались друг другом. Страсть их разгоралась с каждым прошедшим мгновением кажущейся вечности, беря реванш за годы так долго сдерживаемых любви и ласки.
Майор Волков шел по пустырю между домиком участкового шерифа и медицинским пунктом. По периметру пустыря кипели земляные работы. Гвардейцы и спецназовцы Минкина спешно возводили вторую линию обороны в дополнение к уже имевшейся.
Прожектора, установленные на джипах гвардейцев, обшаривали длинными лучами окрестности возле пустого поселка.
В воздухе висела ругань сержантов и тяжелое чувство неопределенности и страха.
Волков постучал в двери домика участкового врача. Из-за них донесся голос местного эскулапа.
- Входи, если не страшно!
Майор толкнул дверь, она была не заперта, и вошел в здание медицинского пункта. Кабинет участкового врача помещался, как раз напротив и его дверь была распахнута настежь.
Чивилидис располагался за своим рабочим столом. Перед ним стояли: наполовину пустая бутылка водки, захватанный стакан и надкушенное яблочко. Он был пьян.
Начальник следственной комиссии вступил в святилище местной медицины и спросил, настороженно осматривая его интерьер:
- А почему, собственно, должно быть страшно?
Врач-пропойца при виде милиционера шумно обрадовался.
- Майор Волков! Очень рад, проходите, чувствуйте себя как дома.
Он пьяно икнул.
- Прошу извинения. Насчет страшно - шутка, медицинская шутка, Есть милицейские шутки, а это медицинская.
Майор брезгливо поморщился, но все-таки решил продолжить разговор.
- Послушайте, господин участковый врач. Вы знаете, что сейчас происходит на острове. Я хочу вас спросить - неужели никто из местных жителей не замечал ничего подозрительного до начала последних событий?
Чивилидис посмотрел на незваного визитера с тяжелой пьяной ухмылкой.
- Хотите, я вам расскажу легенду о Заколдованном Круге?
- В этом нет необходимости, - надменно ответил Волков. После этого он круто развернулся и проследовал к выходу из здания медпункта. А на прощание громко хлопнул дверью.
Маша и Тимофей лежали в лесной пещере на травяной подстилке, покрытой одеялом. Еще одно одеяло было на любовниках. Они тихо разговаривали.
Догорающий костер бросал на пещерные своды слабые отблески.
- Я все-таки вернулось обратно тем вечером в комнату Миндадзе, сказала женщин. - Но тебя...
Она замолчала и осторожно посмотрела на своего любовника. На его лице лежала тяжелая тень. Он начал тихо рассказывать:
- Случилась драка. Два молодых петуха стали выяснять отношения. Они вышли из комнаты и пошли драться в сушилке. Меня попросили их разнять.
Недоучившийся студент смолк на время и через силу продолжил рассказ.
- Когда я вошел в сушилку, один из них бил своего лежащего на полу соперника ногами по голове. Я оттолкнул садиста и склонился над лежавшим. Озверевший юнец ударил меня в этот момент сзади по голове чем-то тяжелым.