Чем бы ни занимались Хранители на Марсе, они проделали колоссальную работу, чтобы скрыть свои следы. Пока кто-то не убил Казимира Макфостера.
На следующий день она все еще размышляла над тем, как убийство курьера Хранителей вписывалось в общую картину безупречной во всех остальных отношениях операции. Парижский отдел занимался расследованием этого дела круглосуточно и без выходных, и на сей раз никто не задавал вопросов ни о расходах, ни о графиках рабочего времени.
Поздним утром она поймала себя на том, что зевает, глядя на экраны своей приборной панели, заполненные информацией о призрачной «Межпланетной ассоциации Ламбета». Ей пришлось выпить невероятное количество чашек кофе, чтобы хоть как-то нейтрализовать накопившиеся в крови токсины усталости. За окном начинался пасмурный парижский весенний день: по стеклам уже бежали струйки дождя. Ее коллеги — невыспавшиеся и раздосадованные безуспешной погоней на станции «ЛА-Галактик» — стали крайне раздражительными. За это утро уже успело произойти несколько яростных перебранок, и улучшению общего настроения никак не поспособствовал тот факт, что в своем шоу Алессандра Барон обрушилась на разведывательное подразделение с ожесточенными нападками. Красивая и хладнокровная ведущая с каким-то извращенным наслаждением демонстрировала запись, на которой окруженный агентами флота мужчина выстрелил в свою жертву, после чего безнаказанно скрылся. Вдобавок Алессандра намекнула, что этот же киллер разыскивался для допроса в связи с убийством Бурнелли.
— И откуда она все это узнает? — проворчал Тарло. — Информация же засекречена.
— Наверное, от семейства Бурнелли, — ответила Ренне. — Не думаю, что ни сейчас от нас в восторге. В конце концов, убили дружка Джастины. Возможно, она захочет, чтобы дело передали в службу безопасности сената.
Тарло с виноватым видом огляделся по сторонам и понизил голос, чтобы никто, кроме Ренне, не мог его услышать.
— Пока ты была в Южной Америке, я кое-что узнал: босс получает наши отчеты, как только они вводятся в базу данных. Хоган сходит с ума от мысли, что она имеет возможность наблюдать за всем поверх его головы.
— Наконец-то, — также тихо ответила Ренне. — Хоть какая-то хорошая новость. Она связывалась с тобой?
— Еще нет. А с тобой?
— Нет.
— Если выйдет на связь, скажи, что я готов оказать любую помощь.
— Я тоже.
Они разошлись, стараясь сдерживать улыбки, словно парочка, скрывающая свой запретный служебный роман.
Коммандер Алик Хоган вернулся в парижский отдел сразу после обеда. Он был в скверном настроении, знал это и прекрасно понимал, что его состояние духа не лучшим образом отразится на царившей в офисе атмосфере. Но, откровенно говоря, его это нисколько не волновало: он только что прибыл с Керенска, где провел целый час в кабинете адмирала Колумбия, стараясь объяснить облом — как выразился адмирал — на станции «ЛА-Галактик». И коммандер Хоган не видел причины, почему бы ему не разделить свои страдания с остальными.
При появлении начальника взгляды всех присутствующих оторвались от мониторов и обратились в его сторону. Он даже успел заметить несколько ухмылок, поспешно стертых с лиц.
— Старших офицеров приглашаю на совещание в комнату для переговоров номер три через десять минут, — объявил он и, не задерживаясь, проследовал в свой кабинет.
За его спиной послышались приглушенные комментарии, но Хоган не обратил на них никакого внимания.
Он опустился в простое черное кожаное кресло, которое вполне подошло бы какому-нибудь секретарю, — оно осталось после ухода Паулы Мио, а у коммандера пока что не было времени его заменить. Как и все остальное в отделе. Включая людей.
Воспользовавшись кратковременным одиночеством, он опустил голову на руки в попытке совладать с эмоциями и сосредоточиться. После того как он получил власть над парижским отделом, перед ним открылись отличные перспективы. Развитие флота шло колоссальными темпами, и коммандер успел вскочить в быстро несущийся вперёд поезд. Перевод в аппарат Колумбия стал для Хогана самым удачным шагом с тех пор, как он попал в Управление. Для Колумбия, тогда еще занимавшего должность директора Управления, он проделал огромную работу по выявлению и устранению недочетов, составив рапорты почти на каждое подразделение. Так что неудивительно, что после ухода Риза присматривать за следователем Мио поставили именно его. И теперь он наконец мог оценить, с чем приходилось сталкиваться Пауле на протяжении десятилетий.
«Господи, неужели это то, что она чувствовала в течение ста тридцати лет?»