Мистер Халлоран обхватил рукой стакан, уставился на мокрое пятнышко виски на дне.
— Что если нам сесть? — сказал Халлоран: ноги у него вдруг стали ватные. Маккоркери взял бутылку, переставил ее на столик рядом. Он сидел напротив двери, взгляд его нет-нет да перебегал на дверь, на лице у него однако было написано внимание — похоже, он готов выслушать все, что ему ни расскажи.
— Ты же знаешь, каково мне приходилось дома все эти годы, — многозначительно начал разговор Халлоран и замолчал.
— Еще бы, — просто, по-дружески, сказал Маккоркери. — Как она сама-то нынче?
— Надо бы хуже да нельзя, — сказал Халлоран, — только не в этом дело.
— Тогда в чем же, Халлоран? — спросил Маккоркери, разливая виски. — Со мной — тебе ли не знать — можешь говорить начистоту. Тебе деньги нужны?
— Нет, — сказал мистер Халлоран. — Работа.
— А вот это дело другое, — сказал Маккоркери. — Что за работа?
Мистер Халлоран, голова у него ушла в плечи, увидел, как Маккоркери помахал рукой и кивнул парням — их было человек пять, они только что вошли и выстроились у стойки.
— Наши ребятишки, — сказал Маккоркери, — продолжай.
Лицо у него стало более жестким, холодным — похоже, выпивка помогла ему собраться. Мистер Халлоран сказал все, что надумал сказать, сказал уже по дороге сюда, и, по его, все по-прежнему выходило разумно, по делу. Маккоркери дал ему договорить, встал, положил руку Халлорану на плечо.
— Сиди тут, — сказал он и подтолкнул к нему бутылку, — и все, чего, Халлоран, ни захочешь, заказывай — запишут на мой счет. Я вмиг вернусь, и, ты же знаешь, если смогу, помогу.
Халлоран видел все, но глаза ему застил легкий парной туман, так что, когда Маккоркери снова прошел мимо него с ребятами, — все они шагали до жути тихо, точь-в-точь, как бандюги на темной улице, — он их, можно сказать, и не приметил. Они ушли в заднюю комнату, дверь отворилась, блеснула полоска света и дверь закрылась, мистер Халлоран потянулся за бутылкой — надо же как-то скоротать время, а там и Маккоркери вернется, принесет хорошие вести. И так ему было покойно, легко — ни одна косточка, ни одна жилочка не ныли, только локоть возьми да и соскользни со стола раз, другой и виски выплеснулось на рукав. Маккоркери, скажи, ты всю семью в дело берешь? Ведь теперь и муж моей Мэгги у тебя в Малом Таммани. «Он башковитый паренек, Халлоран, далеко пойдет, я его давно заприметил», — по-свойски сказал голос Маккоркери у него в голове, и перед закрытыми глазами ясно встало смуглое лицо, помягче того, что помнилось ему.
— Что ж, через него и я как бы по-новой начну, — сказал мистер Халлоран вслух, — не считая, что я и сам с тобой поработаю, а ведь мог бы и все это время работать, надумай я прийти к тебе раньше.
«Правда твоя, — раздался у него в мыслях развеселый голос Маккоркери с выговором графства Мейо, — а теперь выпьем за все хорошее, что у нас будет, в память о том, что у нас было, и пошла она куда подальше, Лейси Махаффи». Мистер Халлоран потянулся к бутылке, но она, как живая, отпрыгнула в сторону, так что не достать, и разлетелась вдребезги у его ног. Он встал, опрокинув стул, оперся о стол, — стол ушел из-под рук, ну прямо, как картонный.
— Ничего, ничего, погоди-ка, — тут откуда ни возьмись Маккоркери, взаправду он, подпер его с одного боку, знаком подозвал парней из задней комнаты — они по-тихому подошли к мистеру Халлорану, и двое-трое подхватили его с другого боку. С лица все они были ирландцы, но ни одного из этих ирландцев мистер Халлоран не знал, и ни одно из этих лиц не пришлось ему по душе.
— Попрошу без рук, — величаво сказал он. — Я пришел повидаться с Джералдом Маккоркери, моим старым другом, и не позволю бандюгам вроде вас меня и пальцем тронуть.
— А ну пошли, начальник, — сказал парень из тех, что помоложе, голос его резал уши, — пошли, пошли, а то больно засиделся.
— Ну и отребье ты подобрал, Маккоркери, — сказал мистер Халлоран, упираясь пятками, чтобы не поддаться парням: они подпихивали его к двери. — Я ни одному из них ну ни на столечко бы не доверил и не поверил.
— Да будет тебе, Халлоран, — сказал Маккоркери. — Пойдем. Отпусти его, Финнеган. — Он подошел к мистеру Халлорану, сунул что-то в его правую руку. Деньги, хорошая пачечка, славные, гладкие, плотные бумажки, нет ничего приятнее на ощупь, ни с чем их не спутаешь. Да, вот уж этим-то он Лейси Махаффи проймет — как не пронять. Деньги эти честные, а в придачу к ним еще и работа.
— Маккоркери, твое слово, как и прежде, верное? — спросил он, вглядываясь в нависшее над ним лицо цвета булыжника, ноги его выписывали кренделя, сердце только что не разрывалось от благодарности.