— Я наперед знала, что так и будет, — сказала Дженет. — Знала: ничего другого от него ожидать не приходится. — Мешочки под ее подбородком тряслись.
— Нам захотелось пить, — сказал Стивен, — просто невтерпеж как.
Франсес ничего не сказала, потупясь, разглядывала носки своих туфелек.
— А ну дай сюда чайник, — Дженет вырвала чайник у него из рук. — Еще чего, пить им захотелось. Понадобилось что — спроси. Тогда и красть будет не резон.
— Мы не крали, — выпалила Франсес. — Нет! Нет!
— Нишкни, чтоб я тебя больше не слышала, — сказала нянька Франсес. — А ну, поди сюда. Тебя это не касаемо.
— Не скажите, — Дженет пронзила няньку Франсес взглядом… — Он ничего такого сам по себе отродясь не делал.
— Пошли, — велела нянька Франсес, — тебе здесь нечего делать. — Она схватила Франсес за руку и пошла прочь да так быстро, что Франсес, чтобы поспеть за ней, пришлось припустить. — Ишь чего надумала, ворами нас обзывать!
— А тебе воровать не резон, пусть даже другие всякие и воруют, — сказала старая Дженет так громко, чтобы ее было слышно как можно дальше. — Возьми ты хоть лимон в чужом доме, все равно ты воришка. — Тут она снизила голос: — Ужо погоди, я бабушке-то скажу, ох и достанется тебе.
— Забрался в ледник, дверцу не закрыл, — оповестила бабушку Дженет, — и в сахарницу залез, весь пол сахаром засыпал. То и знай на сахар наступаешь. Весь пол в кухне — а ведь какой чистый был — водой залил да еще розовый куст окрестить вздумал, святотатец. Мало того — ваш споудовский[8] чайник взял.
— Не было этого, — завопил Стивен и попытался вырвать руку, но куда там — большой корявый кулак Дженет крепко сжимал ее.
— Врать-то не надо, — сказала Дженет, — мало ты что ли напрокудил.
— Господи, — сказала бабушка. — Он ведь уже не маленький. — Она читала книгу, но тут закрыла ее и притянула его за мокрую грудку свитера к себе. — Чем это таким липким ты облился? — спросила она, поправляя очки.
— Лимонадом, — сказала Дженет. — Последний лимон перевел.
Его привели в большую сумрачную комнату с бордовыми занавесками. Из комнаты, где книжные шкафы, вышел дядя Дэвид — в вытянутой вверх руке он нес ящик.
— Куда подевались все мои шары?
Стивен отлично понимал, что дяде Дэвиду ответ известен и без него. Он притулился на скамеечке у бабушкиных ног — его клонило ко сну. Привалился к бабушкиной ноге, ему смерть как хотелось положить голову ей на колени, но тогда он, пожалуй что, и заснет, а заснуть, когда дядя Дэвид говорит, никак нельзя. Дядя Дэвид расхаживал по комнате, засунув руки в карманы, и разговаривал с бабушкой. Время от времени он подходил к лампе, наклонялся, жмурясь от света, заглядывал в круглую прорезь наверху абажура: что, интересно, он ожидал там найти?
— Это у него в крови, сказал я ей, — говорил дядя Дэвид. — Я сказал, что ей придется приехать, забрать его и держать при себе. Она спрашивает, что ж я вором, что ли, его считаю, а я говорю, если ты знаешь, как это иначе называется, сообщи мне, скажу спасибо.
— Зря ты так сказал, — невозмутимо заметила бабушка.
— Это еще почему? Пусть знает, что и как… Похоже, он ничего не может с собой поделать, — сказал дядя Дэвид — он остановился перед Стивеном и уткнулся подбородком в воротник. — Я знал, что ничего путного из него не выйдет, но уж больно рано он начал…
— Беда вот в чем… — сказала бабушка и подняла Стивену подбородок так, чтобы он смотрел ей в глаза; говорила она ровно, плачевным тоном, но Стивен ее не понимал. Закончила она так: — И дело, разумеется, не в шарах.
— И в шарах, — вскипел дядя Дэвид, — и вот почему: сегодня шары, завтра кое-что похуже. Впрочем, чего от него и ждать? При таком-то отце — это у него в крови. Он…
— Ты говоришь о муже твоей сестры, — сказала бабушка. — Зачем ты так — ни к чему это, все и без того плохо. Кроме того, на самом деле тебе ничего точно не известно.
— Очень даже хорошо известно, — сказал дядя Дэвид.
И опять заходил взад-вперед по комнате, заговорил быстро-быстро. Стивен пытался понять, что он говорит, но слова звучали незнакомо и пролетали где-то над головой. Они говорили об отце — он им не нравился. Дядя Дэвид подошел, навис над Стивеном и бабушкой. Пригнулся к ним, брови сдвинуты — его длинная скрюченная тень протянулась через них аж до стены. До чего ж похож на отца, подумалось Стивену, и он вжался в бабушкины юбки.
— Что с ним делать — вот в чем вопрос, — сказал дядя Дэвид, — если оставить его здесь, он нам будет… Словом, мне такая обуза ни к чему. Они что, не могут сами позаботиться о своем ребенке? Сумасшедший дом, вот что это такое. Жаль, но ничего уже не исправить. Воспитывать его некому. Брать пример ему не с кого.