Въехав в родную столицу за полночь, я сразу направил машину в Латинский квартал. Квартира встретила темнотой и зловещей тишиной, нарушаемой лишь мерным ходом будильника. Я даже сперва не поверил и, подгоняемый ледяным предчувствием, осмотрел все комнаты, понимая бессмысленность действий. Волосы на голове зашевелились, ноги ослабли. Что-то в груди болезненно сжалось, отказываясь воспринимать очевидное. Что за черт?! Как такое произошло? Мысли беспорядочно метались, не успевая сформироваться. Впервые я не мог сходу проанализировать причины и следствия.
Но не успел я сорваться с места, как раздался щелчок замка. Сердце, и так готовое взорваться, пропустило удар, когда в прихожую вошла моя пропажа. Словно огромный груз с души свалился, однако эйфорическое облегчение мгновенно вытеснили совсем другие эмоции. Хватило доли секунды оценить, что она, хвала небесам, жива, здорова, не ранена, только очень бледная и уставшая, а еще крайне испуганная моим присутствием. Еще бы ей не бояться! Не ошибусь, если скажу, что прошедшие минуты были самыми жуткими из всех, что мне довелось пережить. Возмущению и негодованию не было предела. Я разве что не рычал от бешенства. Казалось, из глаз сейчас искры полетят, а из ушей пар клубится. Замерев в нерешительности, а потом и вовсе попятившись, Эль, виновато хлопая ресницами, молчала.
Давая себе возможность слегка отпустить волнение, а также не дать воли гневу, я выдержал многозначительную паузу. В конце концов, у нее могла возникнуть и совершенно невинная, хотя ничем не оправданная причина ненадолго выйти из дома. Срочно понадобилось в дежурную аптеку, возможно… Судя по измученному болезненному виду, ей нездоровится.
— Какого дьявола ты делаешь? — процедил я сквозь зубы, позволяя ей сполна почувствовать вину. — Я едва не рехнулся! Рискуя, несся к тебе, думал, соскучилась, переживаешь и ждешь! И что я вижу?! Ты разгуливаешь ночами в полнолуние! Как ты посмела нарушить правила? Разве мы не договаривались?
Негодница и так едва держалась на ногах, а тут и вовсе задрожала, стискивая руки. Похоже, даже зажмуриться хотела, чтобы не видеть моего лица. Что побудило ее нарушить обещание?
— Прости, я не знала… Вернее, надеялась, что ты не узнаешь, — слова давались ей с трудом, значит, оправдания нет, и все еще хуже, чем я предполагаю.
— Я хочу услышать правду, Эль, — надеюсь, по интонации она поняла, что шутки кончились.
Воистину, иногда лучше оставаться в неведении! Я допускал любую глупость — скучно стало, захотелось съесть пирожное, спасала очередного попугая, да хоть на свидание бегала, но то, что я узнал из ее прерывистого бессвязного рассказа, перешло всякие разумные границы. Еще немного, и я тронусь умом. Оборотни? Помощь? Предназначение?! Это какой-то страшный сон буйного сумасшедшего.
Уже не владея собой, схватив безмозглую девчонку за плечи, я несколько раз встряхнул ее в надежде, что разум к ней вернется.
— Да как ты могла?! Чем думала?! Самой сунуться в волчью пасть! — прежде я и не помышлял, что когда-нибудь повышу голос на женщину, а тем более, что буду орать во всю глотку, не в силах сдержаться.
Но страх отуплял, а выдержка отказала напрочь. Я едва не потерял ее сегодня! Господи, так вот, что такое паника на грани безумия!
— Извини, — только и пискнула эльфийка. — Я не хотела тебя расстраивать. Мои предки всегда этим занимались, я тоже могу, я умею. Я уже пробовала однажды… Пожалуйста, поверь, мне ничего не угрожало!
Да как она смеет оправдываться? Я, конечно, тоже виноват, должен был предугадать вероятность. И вообще не успел поговорить с ней о правилах, соблюдаемых сообществами в Париже.
— Ладно, инстинкт самосохранения в тебе отсутствует однозначно, как и мозги, очевидно, — желчно бросал я грубые слова ей в жалобное сникшее личико. — Но о других ты тоже не подумала? Обо мне? Каково было бы потерять тебя? Уверена, что Гаэтан пережил бы смерть еще одной дочери?
Я пошел на этот бесчестный ход намеренно и добился своего. Эль разрыдалась, уткнувшись мне в грудь, громко всхлипывая, умоляя простить.
— Ты больше никогда не будешь иметь дел с оборотнями в полнолуние! — твердо припечатал я, пресекая любые попытки поспорить. — Мне придется внушить этой Маргарите, что она тебя никогда не встречала, ясно?
Эль вздрогнула и подняла заплаканные глаза.
— Мы подружились… Она хорошая. Мне так не хватает Мэри, а Марго добрая и порядочная. Позволь общаться с ней хоть изредка?
Кто бы устоял против такого взгляда? Вся злость ушла, лишь остатки волнения заставляли хмуриться. Но уже ясно, как день, что уступлю.
— Я внушу ей, что никаких способностей у тебя нет, и вы не творили безумие нынче ночью, — добавив голосу суровости, я потребовал: — Но отныне ты тщательно размышляешь над своими поступками, взвешиваешь все за и против и стараешься контролировать милосердные порывы. Не смей заставлять меня так волноваться!
Облегченно закивав, хулиганка обвила мою шею руками, прижавшись теплой щекой. Мы устроились в гостиной. Я гладил ее волосы, слушая ставший родным стук сердца. Нам обоим еще предстояло успокоиться и отпустить события жуткой ночи. Однако, как бы она ни заверяла, я решил, что одного слова беспечной девушки мало. Они нарушают обещания так же легко, как дают их, причем неосознанно, исключительно по глупости, ну, или по доброте души.
Придется добавить работы ребятам из Штаба. В дни, когда меня нет в городе, за домом Эль должны присматривать. Лучше использовать тех же оборотней. При необходимости волкам несложно стереть память, их легче держать в узде. Пусть отрабатывают мои нервы, а то стану первым вампиром, свихнувшимся по воле причудливого провидения. Однозначно легче иметь дело с немцами и другими врагами вместе взятыми, чем с одной эльфийкой.
Глава 05
Воскресенье впервые за этот год показало настоящее зимнее настроение. Проснувшись, как обычно, около полудня, я с удовлетворением распахнул плотные шторы на огромном окне спальни, защищающие от солнца. Сегодня в них нужды не было. Печальное холодное небо сплошь, докуда хватало взгляда, затянулось тяжелыми тучами, сквозь которые не пробивалось ни единого проблеска. Будто весь груз и тяжесть мира повисли над посеревшим Парижем и грозили прорваться обильным снегопадом. Часто люди грустят в такую погоду. Природа давно поблекла, а до нового буйства красок еще далеко. Сырость и тоска проникают в человеческие сердца и жилье. В отличие от них, для меня подобный прогноз означал, напротив, что нет необходимости томиться за спасительными стенами, и я не собирался упускать столь приятной возможности.
Бодрящий душ, вдумчивый выбор дневного костюма в гардеробной, тщательное облачение — и вот, я уже пью кофе и штудирую свежие газеты, с удовольствием обсуждая с отцом последние новости. Удивило сообщение, что президент Германии Гриндерберг уверенно отрицал вину своей страны в развязывании войны в 1914 году. Что же, понять его, конечно, можно. Кому хочется иметь репутацию агрессора и захватчика? Но, боюсь, лидеры государств — членов Лиги наций с ним никогда не согласятся, слишком уж велики последствия у событий тех лет.
Отбросив непрошено всплывшие воспоминания, которые, к счастью, изрядно поблекли в последнее время, и не желая портить настроение в предвкушении приятного времяпрепровождения, я попрощался с отцом. Выруливая за ворота, я заметил семенящего по направлению к нашему дому соседа, престарелого месье Переза с бульдогом на поводке. Вот и прекрасно, скучать моему старику не придется. Активный отставной чиновник наверняка уговорит Гаэтана отправиться в парк с собаками, а Аксель и Йорген его поддержат.
Я задумчиво колесил по слякоти улиц, прикидывая, как распорядиться выпавшей возможностью потратить дневное время с пользой. Нужно нанести несколько деловых визитов, проконсультировать Шарля Галлена по последнему запутанному делу. С другой стороны, у секретаря, как всегда, возникнет масса нерешенных вопросов, и он найдет способ вцепиться в меня железной хваткой. Лучше, наверное, заехать к Астору Мартиньезу на плановую диагностику «Пежо», которую я тоже давно откладывал.