Ива открыла рот в беззвучном крике отчаяния, горячие слёзы покатились по щекам.
Они просто не хотят ей верить. Чем больше она узнавала ужасную правду о своей семье, тем больнее ей становилось. И дело не только в том, что они не верят ей – они не верят в неё… и никогда не поверят. Они и вообразить не могли, что Ива вообще способна совершить нечто замечательное, хотя бы и с помощью других. Она никогда не станет одной из них.
Ей было тяжело дышать, словно в грудь ударили чем-то тяжёлым и острым. Кровь прилила к ушам, в голове зазвенело (позже она задумается, не был ли это звук её разрывающегося сердца) – и вдруг раздался громкий хлопок.
Она подняла глаза и увидела, что удалила всех, кроме Освина.
Тем временем далеко-далеко отсюда, в черноте, опаловыми и бриллиантовыми отблесками мерцал трон. Однако присмотревшись, вы бы заметили, что он сделан из перьев, корней и тьмы.
У восседающей на троне королевы глаза были непроницаемы как беззвёздная ночь. Соединив кончики пальцев, она обратилась к слуге:
– Ты знаешь, что нужно делать?
Слуга коротко кивнул. Его взгляд скользнул к распростёртому на полу беловолосому человеку, бледные глаза которого смотрели в пустоту, а с губ слетел тихий стон.
Королева поменяла положение, двигаясь словно пролитые чернила, а волосы парили над ней, как водоросли под водой. Одно движение пальцев – и маленькая птичка-тень, подлетев к человеку на полу, влетела в открытый рот. С его губ больше не слетело ни звука.
Слуга наблюдал за всем этим в молчании, затем повернулся к выходу.
– Будь осмотрителен, – предостерегла королева. – Помни, с кем ты имеешь дело. Ведьма видит всё; ты должен сыграть превосходно, чтобы преуспеть.
– Я знаю, что стоит на кону, – ответил слуга.
Королева не проронила больше ни слова. Она лишь приподняла палец цвета берёзовой коры – серебристый, сухопарый и твёрже стали. Вокруг начал расползаться туман, раздался шум крыльев – и больше ничего не было.
3. Маловероятный сообщник
В наступавшей между оглушительными ударами Ивиного сердца тишине на девочку таращился Освин.
– О-о-о не-е-ет! О мойна пропаща тётушка! Никада теперича они не поверят, буйто твойной магии не пришёл лютопшик! – простонал он и картинно прикрыл лапой глаза навыкате, как бы не желая видеть, что будет дальше.
– Твоя правда, Освин, – проговорила Ива тонким испуганным голосом. Она нервно сглотнула и сделала осторожный шаг от ныне отсутствующего стола. – Придётся мне самой разыскать Морег. И наверное, стоит убраться поскорее, пока не пришёл папа или не вернулись мама и сёстры. Вряд ли они мне поверят… и, честно говоря, в одном-то они правы: н-находиться рядом со мной опасно. Т-ты можешь остаться, если хочешь.
Кобольд в одно мгновение перекрасился из зелёного в рыжий; глаза его метали в Иву молнии:
– ЧЕГО?! Хотишь оставить мене здеся?!
– Нет, но тут, возможно, безопаснее.
Освин кинул на неё мрачный взгляд и фыркнул:
– Без тебе ентакикиморамене выставит вон, глазом не успей моргнути. А с тобой-то я готовый рискнутеньки. Да ить, – добавил он тонким голосом, – могу и сгодиться.
Ива улыбнулась ему краешками губ. Это правда: Освин мог пригодиться – когда сам хотел. В основном именно он вспоминал о необходимости поесть, но кроме того его кобольдовая кровь всегда предупреждала их о приближении опасной магии. И конечно, нельзя забывать о полезной способности взрываться, если его хорошенько вывести из себя: это, в частности, сыграло свою роль в спасении украденного дня. Не то чтобы он собирался устроить взрыв – но умение всё равно пошло в ход.
Вместе они быстро собрали вещи в саквояж и покинули дом. Ива только заглянула в сарай, чтобы прихватить свою метлу Шёпот.
Когда они шли мимо, дуб возле изгороди сердито хмыкнул:
– А теперь мы, значит, сбегаем, да?
Из мешка донеслось: «О нет, я ить и позабыл об ём-то!»
Ива, у которой всё лицо было в красных пятнах от слёз, изумлённо уставилась на дерево: она была уверена, что дуб с ней больше и словом не обмолвится. Пришлось проглотить ком в горле и ответить: