Итак, тафономия включает геологию с ее "листами каменной книги" и биологию, поскольку окаменелости изучаются, так же как живые организмы. При этой двойственности тафономия в ее первой части вносит много нового в расшифровку физических процессов, меняющих лик Земли; в ее второй части она дает расшифровку органического мира прошлого, объясняет неполноту и особенности палеонтологической летописи. В целом она очерчивает масштабы и причины этой неполноты, вводит ее в рамки познаваемых закономерностей. С этих позиций тафономию в историческом плане следует рассматривать как дальнейшее развитие и сближение геологического учения Чарльза Лайеля и эволюционной теории Ч. Дарвина. Принцип актуализма Лайеля, подчеркнувший историзм природных процессов, и значение масштабов геологического времени, придал эволюционной теории объективную основу и завершенность. В этом плане направленность тафономии на выявление соотношений между сохранившейся и выпавшей частью геологической летописи и, следовательно, выяснение соотношений между палеонтологической летописью и реальным органическим миром прошлого усиливает концепцию эволюции. С этих же позиций в тафономии можно видеть вклад в дальнейшее развитие единой синтетической теории эволюции Земли с ее использованием данных многих наук.
Картина становления тафономии была бы неполной без «субъективной» стороны, относящейся непосредственно к И. А. Ефремову. Среди палеонтологов близкого профиля Ефремова можно сравнить с Р. Брумом, который побывал в России в 1910 г. специально для знакомства с северодвинской коллекцией Амалицкого. Ефремов и Брум десятилетиями изучали ископаемых в пору интенсивного развития палеонтологии. Брум уделял основное внимание описанию «потока» окаменелостей из высокого плоскогорья Карру, где поиски не составляли труда. Окаменелости лежали буквально под ногами на выветрелой горизонтальной поверхности коренных пород. Брум описал сотни родов и видов ископаемых животных. Еще в начале 50-х годов XX в. палеонтолог, изучавший дицинодонтов из Карру, обработал коллекцию из двух тысяч черепов!
Восточно-Европейская равнина и Приуралье в отличие от района Карру невысоко приподняты над уровнем моря, покрыты лесами и полями и, главное, почти сплошным мощным покровом молодых четвертичных отложений. Здесь Ефремов в противоположность Бруму столкнулся с необычными трудностями, которые в известной степени определенно способствовали формированию тафономии. В громадном поле четвертичных отложений нужно было сначала найти редкие и ничтожные по площади выходы древних коренных пород, затем отыскать в них остатки позвоночных и, наконец, что было самым трудным, понять причинную взаимосвязь остатков с вмещающими породами. Следовательно независимость от случайных находок и успех будущих исследований наталкивали на необходимость выработки определенной системы поисков.
На этом пути годы полевых тафономических наблюдений отражались в сознании исследователя как реакция на трудность поисков и желание проникнуть в скрытую сущность явлений. Таким образом возникновение тафономии диктовалось насущной необходимостью, и именно это обстоятельство привело к последующему внедрению тафономии в палеонтологическую практику. При этом благодаря стечению обстоятельств выбор объектов тафономии — окаменелостей и местонахождений — пал на верхнепермские континентальные отложения. И здесь, надо сказать, что время образования этих отложений — позднепермская эпоха — в истории наземных позвоночных впервые отмечает их необыкновенное разнообразие и первое массовое освоение наземных обстановок. Это освоение новых сред обитания ознаменовало прогресс в развитии позвоночных. Вместе с тем разнообразие типов местонахождений косвенно подтверждало разнообразие природных ландшафтов в области осадконакопления и обитания животных. Все вместе давало Ефремову богатый материал для размышлений над условиями захоронения. Таким образом, эти районы широкого распространения континентальных отложений с костями древних ящеров вошли в историю геологии и палеонтологии не только как колыбель пермской системы, установленной ста годами раньше, но и тафономии, откуда она начала свой путь по страницам геологической летописи. При учете этих обстоятельств невольно напрашивается отступление. Континентальные отложения этого возраста широко распространены за пределами СССР, в частности в Северной Америке, в Техасе, где благодаря нефтеносности они весьма популярны. Известный американский геолог Ф. Кинг писал: "Наши техасские друзья очень часто применяют слово, пермь". Имеется „Пермский небоскреб", „Пермская нефтяная компания", национальные технические общества имеют „Отделения пермского бассейна". Как помнится автору, пермская система была выделена в 1841 г. английским геологом сэром Р. И. Мурчисоном, который назвал ее по городу Пермь и Пермской губернии, расположенной западнее Уральских гор. Однако техасцы имеют, возможно, не меньше прав на пермскую систему, чем кто бы то ни было" [сноска]. Конец фразы относится, очевидно, к России и русским. Тем не менее факт остается фактом, к тому же выделению системы предшествовал длительный период изучения отложений в Приуралье. Академик В. А. Обручев писал И. А. Ефремову: "Я не представлял себе, что о захоронении остатков животных можно собрать столько материалов, чтобы написать целую книгу" [сноска].
Сто пятьдесят лет назад Ч. Лайель в "Принципах геологии" указал: "Все, что мы знаем из палеонтологии, ничто в сравнении с тем, что нам еще нужно узнать". Тафономия, соединяющая летопись Земли и Жизни — геологическую и палеонтологическую летопись, не просто приумножает знание: она позволяет воссоздать объемную картину истории природы с ее историей живого вещества. Последнее же, по словам В. И. Вернадского, "придает биосфере совершенно необычный и для нас пока единственный в мироздании облик".
Глава 4
Гоби — одна из самых сухих и страшных пустынь Земного шара… Все думали, что экспедиция завершится крахом и что никому из пас не суждено будет возвратиться на родину.
Унизительно видеть человека, чувствующего смятение перед природой.
Попытаемся представить себе картину палеонтологической изученности Гоби, которая сложилась у И. А. Ефремова к началу экспедиции в МНР в 1946 г. Первые находки костей третичных млекопитающих (зуба носорога) во впадине Кулъджин-гоби Внутренней Монголии были сделаны В. А. Обручевым в 1892 г. Это коренным образом меняло прежние представления о Гоби как территории, покрытой морскими третичными отложениями. Находка Обручева и указания А. А. Борисяка о развитии среднеазиатской четвертичной фауны млекопитающих были использованы Центральноазиатской экспедицией Американского музея естественной истории при исследовании южной гобийской части МНР и прилегающих районов Внутренней Монголии. С 1922 по 1925 г. экспедиция открыла ряд местонахождений пресмыкающихся и млекопитающих в континентальных отложениях, которые были затем расчленены на 12 последовательных горизонтов мелового и третичного возраста. Особенно интересной и сенсационной находкой стало открытие меловых млекопитающих и кладок яиц динозавров. Американская экспедиция была легкой, подвижной, технически оснащенной и большой по составу. Это позволяло проводить поиски и сбор материалов на больших площадях. «Как ни значительны открытия американцев, — писал А. А. Борисяк, — все же первые крупные находки в Азии, хотя и значительно западнее, были сделаны русскими охотниками. И именно указания русских ученых на богатство континентальных отложений Азии остатками позвоночных побудило приехать сюда американцев» [99, с.241]
И. А. Ефремов был прекрасно осведомлен о работах и успехах экспедиции, но ему определенно не нравился стиль работы и выводы американских палеонтологов по распространению фауны, по палеогеографии и климатологии Центральной Азии. Работы экспедиции сопровождались широкой рекламой, духом сенсационности и «героического периода» охоты за ископаемыми, перенесенными с американского Запада. Местонахождения не изучались и работы па них ограничивались в основном сборами фауны с поверхности, без проведения раскопок. Невнимание к изучению условий захоронения остатков позвоночных, отсутствие в местонахождениях растительных остатков повлекли за собой заключение об образовании местонахождений в пустынных условиях, а отсюда — вывода о пустынном характере Гоби с начала мелового периода. Так, одно из местонахождений (около котловины Ирэн-нор) со скоплениями остатков динозавров объяснялось битвой динозавров у пересохшего водоема за последние глотки воды. В соответствии с этими представлениями древняя Гоби трактовалась как засушливая страна с редкими оазисами жизни.