Участник экспедиции в Ишеево в 1935 г. бывший препаратор Геологического музея Н. Н. Косниковский вспоминал: «Жили мы в палатках тут же у оврага. С одной стороны — лес (с волками!), а с другой — невысокие, голые холмы и много оврагов… Погода стояла хорошая, работали в одних трусах, и хочется отметить, что бронзовый от загара, двадцативосьмилетний Иван Ефремов мог бы служить отличной моделью для античного ваятеля… Вечерами собирались вокруг обязательного костра. Высокие яркие звезды на черном небе и взлетающие высоко искры, тишина и ощущение полной оторванности от остального мира — все это располагало к беседе, иногда к тихому пению. Иван Антонович не говорил много, но никогда не выглядел безучастным. Меткими замечаниями он как бы поддавал жару в общий разговор и смеялся со всеми характерным отрывистым смехом».
Этим годом, по существу, заканчивается определенный период биографии Ефремова. Его можно было бы назвать ленинградским, поскольку Палеонтологический институт начал свой переезд в Москву. Но для И. А. Ефремова это и окончание основных геологических экспедиций. Жизнь этих лет по своей уплотненности стала для него своего рода туго свернутой пружиной, запасенная впрок энергия которой вместила в себя незаурядный опыт первопроходца, геолога и палеонтолога, организатора и руководителя героических и уже легендарных экспедиций. Сюда же следует добавить его разнообразные палеонтологические исследования, а также присуждение ему звания научного сотрудника 1-го разряда в 1932 г. и ученой степени кандидата биологических наук за совокупность работ по палеонтологии в августе 1935 г.
Его биография этого периода была бы неполной без одного важнейшего обстоятельства, неразрывно связанного с судьбой Ефремова-геолога и естествоиспытателя. «Мне посчастливилось быть в рядах тех геологов, которые открыли пути ко многим важным месторождениям полезных ископаемых, — писал Иван Антонович. — Эта трудная работа так увлекла нас, что мы забывали все. Забыл и я о своем учении. Я то и дело «спотыкался», когда приходилось отстаивать свои взгляды, выставлять проекты новых исследований или «защищать» открытые месторождения. Наконец мне стало ясно, что без высшего образования мне встретится слишком много досадных препятствий. Будучи уже квалифицированным геологом, я ходатайствовал о разрешении мне, в порядке исключения, окончить экстерном Ленинградский горный институт. Мне пошли навстречу, и в течение двух с половиной лет удалось, не прерывая работы, закончить его» [96, с.323]. В 1935 г. ему было присвоено звание горного инженера. Диплом об окончании И. А. Ефремов получил позднее, что, по-видимому, было связано с его постоянными экспедициями и с переездом института в Москву.
Иван Антонович любил Ленинград — город своего раннего детства и юности. Во многих произведениях Ленинград служит местом действия его героев. Мальчик в матросской курточке на выставке самоцветов Урала, которой открывается пролог к «Лезвию бритвы», — это все тот же Ваня Ефремов, сохранивший связи с Ленинградом до конца своих дней. В начале 60-х годов И. А. Ефремов писал о Ленинграде Н. Н. Косниковскому: «Мне было как-то особенно приятно пройтись с Вами по «коридорам времен и воспоминаний». Для меня, в смысле внешнем, годы, проведенные в ленинградском ПИНе (Палеозоологическом институте. — П. Ч.) и вообще в Ленинграде, были лучшими в жизни. Я не говорю о пришедших потом глубине восприятий и впечатлений, радостях встреч и открытий — это другое. Но в целостном ощущении гармонии себя и окружающего тогда было гораздо лучше… Или то была просто мечтательная молодость с ее миражами на далеких горизонтах?»
В Москву И. А. Ефремов приехал уже сложившимся палеонтологом, опытным геологом, руководителем труднейших экспедиций, кандидатом наук, автором 17 палеонтологических и геологических трудов и производственных геологических отчетов. Он полон энергии и творческих планов. Он проводит несколько экспедиций, пишет серию разноплановых палеонтологических работ. Постепенно в его научном творчестве центр тяжести смещается от описания остатков позвоночных к их практическому использованию как «руководящих ископаемых» для стратификации отложений. Тем самым ученый закладывает основы стратиграфических схем для расчленения континентальных пермских и триасовых отложений СССР. И здесь И. А. Ефремов оказывается в центре разработки важнейших практических задач: его схемы расчленения континентальных отложений по смене фаун позвоночных повсеместно применяются геологами при геологических съемках для поисков нефти в районах Второго Баку. К 1940 г. И. А. Ефремов обобщает результаты своих полевых наблюдений над распределением ископаемых остатков. Он тщательно собирает и анализирует различные литературные сведения и в результате приходит к выводам о закономерности формирования местонахождений вымерших позвоночных.
В 1936 г. И. А. Ефремов снова в экспедиции. На этот раз ученый исследует медистые песчаники Каргалииских рудников в поселке Горном, ведет поиски наземных позвоночных в районах Оренбургского Приуралья.
В 1937 г. в Москве состоялся XVII Международный геологический конгресс. Задолго до его открытия в столицу были перевезены Северодвинская галерея и другие экспонаты Геологического музея. Однако оказалось, что их негде разместить. По словам профессора Р. Ф. Геккера, самым решительным в этой ситуации оказался И. А. Ефремов [109, с.10]. Он написал письмо И. В. Сталину, в котором подчеркивал неоценимое значение коллекций и необходимость срочного предоставления помещения для Палеонтологического музея в связи с проведением конгресса. В качестве возможного варианта предлагались конюшни бывшего Нескучного сада. Письмо подписали ведущие специалисты института. Оно сыграло свою роль — в 1936 г. под музей была отдана меньшая часть конюшен. Иван Антонович вместе с сотрудниками активно участвовал в переоборудовании помещения и подготовке экспозиций Палеонтологического музея, который был открыт к началу конгресса.
Узловым вопросом работы Геологического конгресса стала пермская система. И. А. Ефремов выступил перед участниками с сообщением о наземных позвоночных верхней перми и нижнего триаса (эотриаса по тогдашней терминологии. — П. Ч.), предложив детальную стратиграфическую схему расчленения всего комплекса красноцветных отложений. Позднее, по мере накопления новых палеонтологических данных и обработки результатов геологических съемок, он уточнил схему и провел межконтинентальную корреляцию красноцветов по фаунам позвоночных. Его схема получила всемирное признание специалистов и с небольшими поправками и дополнениями существует и сейчас.
С 1937 г. И. А. Ефремов возглавил в Палеонтологическом институте АН СССР лабораторию низших позвоночных (рыбы, земноводные, пресмыкающиеся), оставаясь ведущим специалистом по древнейшим наземным позвоночным. В этом же году он обследует пермские местонахождения Поволжья, в Татарии и в Приуралье. В 1939 г., помимо раскопок в Ишеево, он руководит Каргалинской геолого-разведочной партией, совмещая изучение медистых песчаников с поисками позвоночных. В этот же сезон он осматривает старые медные рудники Башкирии по рекам Белой и Деме. За сто лет до Ефремова здесь вели исследования В. Квален, английский геолог Родерик Мурчисон и его русские спутники по экспедиции. В этих районах была установлена пермская система. Мурчисон решил обозначить комплекс этих отложений «географическим именем, производным от древнего царства Пермия (Permia) и Пермской губернии, в пределах и составе которых были получены необходимые факты».
Как известно, И. А. Ефремов прошел курс практической горной науки в заброшенных подземных выработках Приуралья у старых потомственных штейгеров, работавших в шахтах еще в 60-х годах XIX в. Он любил старинное звучание русского языка и отработанную поколениями старых горняков и «геогностов» терминологию. Старая терминология звучала для него музыкой, он использовал ее в монографии о фауне медистых песчаников и в своем рассказе «Путями старых горняков». Иван Антонович, случалось, повторял начало геологического описания одного из обрывов по р. Белой, где во времена Мурчисона были найдены остатки позвоночных и где сам Ефремов лазал по обрывам в поисках костей: «К востоку от пригорода Бирска в естественном разрезе около 100 фут вышиной обнажены в восходящем порядке следующие пласты» [73, с.30]. При этом И. А. Ефремов с гордостью повторял: «Вот как писали раньше!» Не случайно на титульном листе монографии стоит посвящение «Безымянным горнорабочим старых медных рудников Западного Приуралья — первым открывателям фауны медистых песчаников».