ока... мм-м-м... трапезничал. И даже про то, где золотая птичка живет. -Ну, как-то так совпало, - небрежно произнес волк, с деланным вниманием разглядывая свои лапы, - что мне известно много всяческих интересных фактов. Сомнений не оставалось - волк кокетничал. Одинокая жизнь в лесу, должно быть, ему порядком наскучила. Я его понимала - моя прежняя жизнь была не намного веселее. -Я, конечно же, - рассказывал Иван, - тут же попросил его помочь мне добыть птицу, чтоб вернуться к батюшке со славой и почетом... В который раз подивившись чужой вере в лучший исход, я не стала спрашивать, с чего он решил просить о помощи незнакомую зубастую тварь, только что схарчившую лошадь. С моей точки зрения, ничто в описываемый царевичем момент не указывало на то, что волк, обожравшись, не свернет ему шею ради забавы или же не оставит его про запас на голодный год. -... и разлюбезнейший волк согласился доставить меня в то царство, откуда прилетала эта погань воровать наши груши, - тем временем говорил царевич. - Царство то было неподалеку, и вскоре мы уже были около царского терема. Там волк мне сказал, чтобы я безо всякого страха шел туда мимо стражи, ибо они находятся под чарами. Птица должна была сидеть в золотой клетке. Мне нужно было взять птицу и вернуться. А клетку, сказал уважаемый волк, нельзя трогать ни в коем случае... По его тону мне многое стало понятно до того, как царевич жалобно продолжил: -...но клетка была такая красивая, что я не выдержал и решил ее тоже украсть. -Пустяковое ведь дело было... - пробормотал себе под нос волк. -Я же все объяснил, все устроил... Иван привычно покраснел. -И только я взял клетку, как тут же прибежала стража, и царь тамошний... сердитый такой, хуже батюшки. Я ему объяснял, почему непременно должен был украсть его собственность, а он все не понимал, подлец эдакий. Долго грозился по-всякому, а затем сказал, что отдаст мне птицу, ежели я приведу ему златогривого коня из соседнего царства. -Что за цари вокруг пошли! - возмутилась я услышанному. - Ворьё и жулики сплошные! Нет, недаром мой батюшка только войны коварные захватнические замышляет в свободное время... -И я тоже удивился! - поддакнул царевич, хотя чья бы корова мычала, как говорится. - Но он уперся, мол, подавай ему коня - и все тут. Хорошо, что волк, как это узнал, тут же согласился мне помочь украсть коня. Я посмотрела на волка. На его морде явно читалось: "Ну и дурак же я был, когда в это все впутался...". Действительно, царевич был куда вредоноснее, чем казалось с первого взгляда и с желанием ему помочь следовало бороться изо всех сил. -Вот пришли мы в следующее царство, значит. Волк мне говорит, чтоб я шел прямо в конюшню, где конь златогривый стоит. Стража, мол, снова заколдована и ничего не услышит. Только уздечку нельзя было брать категорически... -Но ты взял, - утвердительно произнесла я. -Взял, - покаянно промолвил Иван. - Но она такая красивая была, в каменьях самоцветных и с узором тисненым... "Лучше б ты, Ваня, пил" - мрачно подумала я, а вслух сказала, придав голосу медвяности да ласки: -Дай-ка догадаюсь. Этот царь потребовал, чтобы ты украл меня. Только бедный волк уже понял, умница, чего от тебя ожидать, вот и решил все сделать сам, так? И все у него получилось на заглядение - ловко да споро, без сучка, без задоринки. -Ага, - сказал волк, косясь на меня лукавым и масленым взглядом. Я так и знала, что мышление у него устроено точь-в-точь как у людей, так что послала ему восхищенный взгляд вдогонку. Мне, знаете ли, совершенно не хотелось, чтобы меня меняли на коня, пусть даже и с золотой гривой, а рассчитывать в таком деле на Ивана представлялось делом зряшным. Он и сейчас витал где-то в облаках, явно представляя, как отец гладит его по голове в благодарность за спасенные груши. Вряд ли он соблазнился бы какой-то там златовласой царевной, даже если бы она очень сильно постаралась. -Ах, до чего ж проворные вы в деле, - произнесла я, в упор глядя на волка. - Отродясь не слыхала про более славные дела - кражу скота и птицы! Сколь много сноровки нужно было выказать, чтоб эдакое провернуть! И чары, и ум, и ловкость! Нешто теперь не повидать мне таких героев более, коротая век свой за царем скучным... -А знаешь что, Ваня, - произнес волк, прикрыв глаза от удовольствия. - Нельзя нам царевну отдавать. Сделаем по-другому... -...А может все-таки отдадим ему настоящую? - в который раз спросил Иван-царевич, глядя на меня с плохо скрытой неприязнью. Я с грустью глянула на волка, прижав ладонь к сердцу для пущей выразительности. С каждой минутой мы все лучше друг друга понимали - по крайней мере, я делала для этого все возможное: дышала взволнованно, смотрела со значением и невзначай почесывала волчью спину, когда мы мчались по лесу. Волк же на привалах рассказывал мне всяческие байки, из которых следовало, что он великий чародей, благодетель и храбрец. Рассказы у него и в самом деле получались интересные, даже несмотря на постоянную похвальбу. Царевич в это время куксился и дулся, так как рассказать ему было нечего и по причине врожденного ротозейства, и из-за слабого воображения. Так что волк решительно отверг предложения Ивана, и, как только мы прибыли к царскому терему, весьма искусно превратился в здоровенную деваху, шире меня местами в два раза, с золотой косой, которой можно было быка зашибить. -Несовершенное подобие, - галантно сказал волк, хитро глянув на меня исподлобья. - Даже моего мастерства не хватило бы, чтобы воссоздать такую красоту. Я старательно зарделась, а он, взяв под руку унылого царевича, шагнул к терему. Спустя пару часов мы уже весело хохотали, в который раз обсуждая, что случилось с царем, когда тот полез под сарафан к новоиспеченной невесте и нащупал там аршинный хвост, а царевич с златогривым конем дружно и обиженно молчали, глядя на нас. Коня можно было понять - вряд ли ему была по нраву такая смена среды обитания, а вот царевич, похоже, был тем еще занудой и нюней. Я таких в детстве вообще рожей по лужам возила. Со следующим царем было еще веселее. Я уговаривала волка превратить меня в златогривого коня, но, видимо, он слишком разочаровался в людях после историй с царевичем, так что вновь отправился сам. Теперь компанию унылых зануд пополнила и золотая птица, на поверку оказавшаяся похожей на индюка и столь же визгливо орущей каждую минуту. У камня волк с сожалением посмотрел на меня и сказал: -Ну, до свидания Ваня. Счастливо тебе. Береги царевну и свой зверинец. Не ложись спать, пока не доберешься домой, иначе быть беде. -Ага, - хмуро ответил царевич. - И тебе не хворать. Волк на прощание хитро блеснул глазом и растворился в лесном сумраке. Сразу стало скучно и тоскливо, почти как в зеленом саду с мамушками и нянюшками. Почти целый час мы тряслись на златогривом коне, пока царевич наконец заговорил. И слова его мне совершенно не понравились. -Остановимся тут и отдохнем, - сказал Иван. - Устал, глаза слипаются... -Иван, - заволновалась я. - Волк сказал, что тебе нельзя спать! Царевич зашелся мелкой дрожью, налился краской и визгливо крикнул: -Подумаешь, волк! Много почету! Буду я слушаться всяких волков! И без его советов справлюсь, а ты, царевна, учись молчать, когда не спрашивают! От гнева царевич вспотел и начал плеваться. Так что я почла за лучшее умолкнуть, про себя желая ему падучей болезни. Спустя несколько минут Иван уже храпел, а я ерзала под осуждающими взглядами коня и птицы, которые почему-то приняли сторону царевича, хотя, видит бог, он один был виноват в их бедствиях. Еще спустя полчаса из кустов появились двое здоровяков, которые мне сразу не пришлись по душе. -О, братец! - воскликнул один, ткнув пальцев в сторону Ивана, и я поняла, в чем причина моей неприязни. Это были его старшие братья, и очевидно было, что природа не наделила их даже теми скромными душевными достоинствами, что угадывались местами в их младшем брате. -Ох! - только и сказал проснувшийся Иван, прежде чем получить хороший удар в зубы. Братья немного попинали его ногами, да и уселись передохнуть. -Знаешь что, - сказал первый. - Ежели мы вернемся с бабой, конем и птицей, то батюшка нас похвалит и царство нам оставит. -Ага, - ответил второй. - Вот только Ванятка вернется и нажалуется. Как это у него заведено. И батюшка осерчает. -Сталбыть, - решил первый, - нужно сделать так, чтоб Ванятка не вернулся. Я в ужасе закрыла глаза, потому как это совершенно не походило на веселые приключения с серым волком. -Слышь, царевна, - сказал мне первый после того, как все было закончено. - Ты молчи про то, что видела. Иначе закончишь, как Ванятка - без рук, без ног, без головы в яме посередь леса. Я едва не упала без памяти, но меня за шкирку втащили на златогривого коня и мы отправились к царю, с любви которого к грушам все и началось. Я шмыгала носом вспоминая бестолкового Ивана, который мне, конечно, не нравился, но подобной участи точно не заслуживал. Глуп он был, упрям и неловок, ну так не каждого же простофилю братья на куски рубят, перед тем ограбив. В царском тереме нас встретили с почетом и ликованием. Я же с унынием смотрела на царя, лепетала ему в ответ всяческую несуразицу и едва удерживала на языке вопрос: "Кто ж тебя так проклял, царь-государь, что родились у тебя два убивца бесчестных да один остолоп?..". Впрочем, в кого удались сыновья, было ясно, ибо царь как вцепился в птицу да коня, так даже про третьего сына и не спросил. Может и не заметил, что тот куда-то подевался. Между тем принялись братья решать, кто из них на мне жен