— В термах тоже неплохо, — мечтательно произнес Оскар.
— Принцы! Царевичи! — донесся от дома звучный женский голос. — Идите в дом, ужин готов.
— Это хорошо, — Борис причмокнул в предвкушении. Царевичи, гуськом, возглавляемые Прошкой, пошли к дому.
Огромный зал делился на две половины длинной, грубо сколоченной из дерева, стойкой покрашенной в красный цвет. За стойкой находились владения Прохора — широкие полки, заставленные зелеными, пузатыми бутылями, бочонками, кувшинчиками, непонятными коробочками и рундучками; длинный стол, с холодными закусками; по углам висели аппетитно дразнящие нос связки колбас, окорока; над ними пучки чеснока, лука, душистых трав. В углу колыхалась бардовая портьера, отделяющая бар от кухни, которая источала не менее аппетитные запахи готовящейся еды. Из-за портьеры доносились веселые голоса поварих.
Вторую половину зала занимали широкие дубовые столы и лавки, чисто выскобленные, вымытые. Стены зала каким-то бродячим художником были раскрашены на мотивы народных сказок. На одной была нарисована избушка на курьих ножках, стоящая на опушке мрачного бора. От нее со всех ног улепетывали Аленушка и её братец Иванушка. Над детьми на бреющем полете неслась в ступе, размахивая метлой, Бабушка-Яга, прорисованная с особенной любовью. Нижняя челюсть вытянулась параллельно длинному, покрытому бородавками носу, открытый рот демонстрировал останки двух передних гнилых пеньков, в глазах горели красные, злые огоньки.
Другую, самую длинную стену, занимали сборные мотивы, можно было увидеть: терем-теремок, Лису Патрикеевну с Колобком на носу, Потапыча, задумчиво присевшего на пенек, зайца с красными пьяными глазами, стучащего в барабан, глупого Серого Волчищу, опустившего в прорубь хвост, Петуха с косой на крылатых плечах, стоящего перед аленьким цветочком, над которым летела жар-птица.
— Весело тут, у вас, — пробормотал Иван, устремляясь за братьями, оккупировавшими дальний столик в углу зала, как раз под волком с прорубью и щукой, стремившейся клюнуть на хвост. В противоположном углу, под избушкой на курьих ножках, сидел калика-гусляр. Только сейчас царевич заметил, что калика — молодой парень, его возраста. Длинные пшеничные волосы на лбу были перехвачены черным кожаным ремешком. Глаза скрывали пушистые девичьи ресницы, реденькая светлая борода и усы торчали в разные стороны, еще не определившись, как и куда расти. Он что-то тихо тренькал, настраивая инструмент, не обращая никакого внимания на братьев. Перед ним стояла деревянная миска, наполненная останками курочки рябы и большой глиняный бокал.
Едва все уселись за стол, из-за стойки почтительно вышел хозяин. С поклоном остановился перед столом царевичей, почтительно, но, не раболепствуя, осведомился:
— Что будут кушать уважаемые гости?
— Все, что есть, — мгновенно отреагировал Борис.
Оскар подкрутил тонкие усики и скромно добавил:
— Если честно — мы очень голодны.
— Значит, в наличии имеются щи свежие с олениной, суп грибной…
— Щи, — Борис сглотнул слюну, — с олениной. Мясца, если можно побольше.
— Исполним, — Прохор улыбнулся. — Каши: перловая, пшенная, гречневая, с гарнирами…
— Это главное, что на гарнир? — заволновался Борис.
— Утка тушеная, цыпленок табака, заяц в капустном соусе с грибами, отбивные из оленины, дикого вепря…
— Хватит! — оборвал Борис, — нет сил слушать, неси все и много.
— А, главное? — спросил Оскар.
— Что, главное? — не понял Прохор, щупая бороду в области пупа.
— Попить, что предлагаешь?
— Выпить или попить? — хозяин улыбнулся. — Пиво свежее, сам варил.
— Уже пробовали, неплохое, не хуже баварского, — польстил Оскар.
— У меня лучше, — со знанием ответил Прохор. — Есть вина заморские, наливки, медовуха первого сорта, пшеничная.
— Нам графинчик пшеничной и наливочки клюквенной, — Борис вожделенно задвигал кадыком.
— Заморские вина, какие ты имел в виду?
— Португальское — «Осенний букет».
— Неси, — разрешил Оскар.
— Уже несем, — Прохор вернулся за стойку и звучным голосом стал отдавать приказания на кухню.
— Сервис, — вздохнул Оскар, — вот когда я был за границей, там было все совсем по-другому.
— Это как по-другому? — поинтересовался Борис.
— Ну, — Оскар развел руками, — все: обслуживание, девушки молодые, улыбчивые такие, податливые, в фирменных шапочках; пепси-колу разносят, бюргеры, макдональдсы. Здесь же все по старинке — стены серые, люди лапотные, законы гороховые…