— А я корнями, ветками ему руки-ноги оплету.
Иван выхватил из костра горящую головню, резко и сильно метнул её в центр шепотливого пятна. Вооруженный мечом, вскочил на ноги и метнулся на врагов.
— Вау-ууу!!! — взвыл невидимый враг. Две тени поменьше с визгом кинулись по сторонам.
— Ууу-ууу!!! Вау-ууу! Убили! Ослепили! Глазки мои ясные выжгли! Ой, смерть моя пришла!
Причитая, в круг света, держась за голову, вывалилась невысокая фигура, заросшая бурым и густым мехом, похожий на медвежий. Иван так и подумал, что это медведь, но по ослиным ушам догадался — леший. Он схватил его за ухо:
— Иди сюда, нечисть. Ты зачем людей пугаешь? Почему коня хотел увести?
— Ой, царевич! Ой, ослепил меня, несчастного! — Леший оторвал волосатые ладони от лица, два красных глаза посмотрели на Ивана. На лбу лешего отпечаталось темное паленое пятно — след головни.
— Ой, вижу! — леший радостно улыбнулся, обнажая желтые клыки. — Я вижу! — радостно закричал он. — Ты мне палкой горящей по лбу как звезданешь, так у меня искры из глаз посыпались. Думал — после удара глазные яблоки вылетели.
Иван подвел лешего к костру, дергая за длинное ухо, строго спросил:
— Почему пугал и коня увести хотел?
— Ой, ой! Ухо! Мое ухо! Оторвешь! — визжал леший. — Работа у меня такая — людей пугать, коней уводить. Хозяин велел. Ой!
— Какой хозяин? Кто лешему хозяин?
— Хозяин?!
— Ты сказал про хозяина.
— Ничего не говорил. Ой! Отпусти ухо, еще больше вытянешь.
— Кто был с тобой?
— Кикимора и русалия, кто ж еще?
— Так и знала, что расколешься, — донесся из темноты ехидный женский голос.
— Лешего на дело нельзя брать, — добавил другой, шелестящий голос.
— В разведку, — невидимые голоса захихикали.
Иван поднес к уху лешего лезвие меча. Леший дернул головой, всхлипнул:
— Убьешь? Ван, я не убивай, по-человечески прошу, не убивай. Не бери грех на душу.
— Сейчас отсекут ему голову, — комментировали голоса.
— Не хочешь умирать? — Иван сильно дернул за ухо.
— Нет. Мы и тебя убивать не хотели, только малость попугать. Пошалить — коня увести.
— Вот за это я тебе ухо ослиное отрежу.
— Не режь, Ваня, ты добрый человек, а на меня посмотри — я и так не красавец.
— Укорочу.
— Не надо, Ваня, пожалей лешего, я тебе еще пригожусь, — причитало маленькое волосатое существо. Иван улыбнулся и отпустил ухо. Спрятал меч в ножнах. Леший попятился к спасительной темноте, не сводя недоверчивых красных глаз с Ивана.
— Тебя побрить, надеть курточку, штанишки — вполне за человека сойти можешь, — Иван добродушно усмехнулся. Злость исчезла, да и как её испытывать к этому низкорослому, худенькому хозяину леса с длинной лисьей мордочкой, украшенной ослиными ушами, пятачком и красными маленькими глазками без век. Длинные уши с кистями, как у белки, испуганно обвисли, прижались к скулам. Иван присел на корточки, протянул руки к костру.
— Давай, леший, иди, у тебя своя дорога, у меня своя.
— Вот так, отпускаешь? — недоверчиво спросил леший.
— Уже отпустил.
— Ты серьезно? — леший топтался на месте. — Я шуток не люблю.
— Серьезно. Иди.
Леший не уходил. Одной рукой разминал ухо, другой тер паленое пятно на лбу.
— Ты днем косарей пугал и следы путал?
— Немножко побаловался, — хихикнул леший. — Слышь, земляк, — леший шагнул к Ивану.
— Я нечисти не земляк.
— Все мы землицей русской выращены, — леший взмахнул волосатой лапой. — У тебя в переметной суме мех есть, он так странно булькает, вода так булькать не может, — Леший почесал пузо. — Ты ведь от Прохора едешь?
— Тебе что? — устало, спросил Иван.
— Слышал, что брага у него знатная. — Леший пошевелил пятачком. — Чую, что налил тебе брагу Прохорович.
— Тебе что за дело?
— Может, нальешь? Выпьем мировую, — леший присел рядом с Иваном.
— Наглый ты, земляк, — усмехнулся Иван, доставая из переметной сумы мех.
Леший подергал кадык.
— Першит что-то, испугал ты меня, царевич.
В круге света появились еще две фигуры. Согбенная, опирающаяся на цветущий мелким листом посох — Кикимора, похожая на кривую ожившую ветку дерева, завернутую в темный платок.
— Алкаш ты, леший. У тебя глаза красные от беспробудного пьянства и мухоморов красных. Здравствуй, царевич, — кикимора поклонилась.
— Здравству, й бабушка, садись к огню, погрейся, — царевич с удивлением рассматривал незваных гостей.
— Вечер добрый, Ваня, — за спиной кикиморы объявилось низенькая полная женщина, зябко кутавшаяся в длинные мокрые волосы.