— Странное яблоко. Не золото, а фрукт.
— Золото на дереве не растет, — к ним приблизилась Маша, с интересом посмотрела на плод. — Цвет у него, как у солнышка.
— Верно подмечено, — сказал Серый.
Борис подбросил в руке яблоко.
— И от него молодеют? — недоверчиво спросил он. Никто не ответил. — И за этим нас послал батюшка?
— Хорошо послал, — хмыкнул Серый.
— На батюшке проверим — помолодеет или постареет, — сказал Иван.
— Интересно, как оно действует, — Борис приблизил яблоко к носу.
— Осторожнее, а то молоденьким козленочком станешь, — улыбнулась Маша.
Борис что-то мыкнул, пересчитал яблоки, вернул сумку Ивану.
— Молодец, твоя взяла.
— Странно, Руфий мне не показался молодым, — задумался Иван.
— Он яблоки не ел, а продавал от жадности, — высказал предположение Серый.
— Не думаю, выглядит царь, как и положено — лет на шестьдесят.
— Может, и сто шестьдесят, — ответил Борис.
— Тише, — Серый прислушался, — сюда кто-то едет.
— Погоня? — встревожено переспросил Иван.
— Нет, это двое всадников.
Среди деревьев замелькали силуэты наездников. Иван посмотрел на Машу.
— Сейчас я познакомлю тебя со своим средним братом Оскаром и его невестой, принцессой Анжелой.
— Дела, — присвистнул Борис.
Поздним вечером, заехав глубоко в степь, братья решили разбить лагерь на вершине невысокого и одинокого кургана. Его макушку венчала россыпь круглых валунов — все, что осталось от времен более древних и темных. Среди них и решили переночевать. Наломали с редких кустов веток. Развели маленький костерок, не для обогрева — в июле ночи теплые — для удобства и света. Поужинали, быстро уничтожив те немногочисленные запасы, которые оставались у Ивана-царевича и Маши. Борис вздыхал, что не догадался прихватить с собой блинчиков с ветчиной, колбаски чесночной, на худой конец, обычной чайной, разжигая кулинарными откровениями аппетиты спутников. Оскар, не выдержав, посоветовал ему заткнуться и не делать из еды культа.
Валуны на холме образовывали правильный полукруг, внутри которого, разложив костерок, сидели люди. Стреноженные кони паслись снаружи.
Издалека донесся волчий вой.
— Волки не задерут наших коней? — спросил Оскар.
— Наших не тронут, — авторитетно заявил Серый, задирая голову, посмотрел на полную луну, в глотке запершило, но выть в открытую побоялся.
— Что значит наших? — проворчал Борис. Он чувствовал себя лишним, в который раз молча корил себя за то, что решил сопровождать братьев. Теперь смотрел на их веселые лица и прижимающихся к ним невест. «Что сейчас думает обо мне Уля? А Руфий? Вдруг он захочет ей отомстить, и никого нет рядом, чтоб защитить бедную женщину», — совесть настырно скребла сердце. Он сокрушенно вздыхал, переводил взгляд на огонь и видел среди пылающих углей осуждающие глаза Ульяны.
Все молчали, разговор не клеился, то ли от усталости, то ли от чрезмерного количества событий, произошедших за день. Все мирно глядели на небольшое алое пламя, выплескивающееся из черной обгорелой ямки, в которой оставались черные угли и зола от прошлых посещений. Мало ли людей ходят или шляются по свету; ищут счастья, бессмертия, власти, славы, любви. Кто-то находит, кто-то теряет. Но под этим звездным небом, в безопасности серых валунов, неизвестно кем поднятых и оставленных здесь, возле костра — все равны и одинаковы.
Далеко в степи завыли волки, от безнадеги и от сказочного вида — залитого серебряным светом степного, бескрайнего пространства. Серебряные волны, гуляющего по траве ветра, бежали по серебреному морю в бесконечность, шелестели и разбивались у подножия кургана.
Серый, не выдерживая, поднялся. Ни на кого не глядя, буркнул:
— Пойду-ка я, прогуляюсь… что ли, — он вышел за валуны, что-то прошептал лошадям. Сидящие у костра услышали торопливый бег по склону кургана.
— Сколько волка не корми, а все равно в лес смотрит, — пробурчал Борис. Он посмотрел на Ивана и Машу, положившую голову на колени брату.
— Где ты его нашел?
— Такой заросший, как обезьянка. Зимой ему тепло, — хихикнула Жанна.
— Он не обезьяна, он верволк, — поправил Оскар.
Недалеко раздался торжествующий волчий вой. Борис встал и вышел за валуны. Приложив руку козырьком к глазам, он посмотрел в серебряное степное зеркало. Ему показалось, что он разглядел летящего над травой огромного волка. Видение исчезло, растворилось в степном море. Борис вернулся к костру, усаживаясь пробормотал: