В этот-то момент в конце времянки показалась тяжелая машина с автобусным кузовом и, разбрызгивая воду, стала приближаться к поселку.
«Что за притча? — удивился старик. — По воздуху, что ли, она? И почему только одна?»
Кравченко выскочил на крыльцо. Машина затормозила, обдав нижние порожки волной грязи. Дремавший в кабине человек в военной фуражке очнулся, приоткрыл дверцу, брезгливо осматриваясь, выбирал место, куда поставить начищенный сапог: кругом плескалась стоячая лужа. Из-за кузова вынырнул другой человек с двустволкой за плечами, в огромных роговых очках и брезентовом плаще. Он безбоязненно прошлепал кирзовыми сапожищами по грязи, легко одолел ступени и дружелюбно потряс руку Кравченко.
— Здравствуйте! — сказал он. — Я из каротажного отряда. Как буровые? Сегодня простреляем? Начальник не говорил?
Вслед за инженером появилась сухонькая старуха в шерстяном платке, с чемоданом и тяжелой котомкой. Она поставила чемодан к ногам Кравченко, напряженно оглядываясь по сторонам.
«Не те…» — сообразил старик и все-таки спросил:
— А как же группа?
— Какая группа?
— Военная. На ликвидацию диверсантов…
Услыша последнее слово, военный разом выпрыгнул из кабины. Потеснил старуху и инженера.
— Каких диверсантов?
Кравченко провел всех в контору и коротко рассказал о событиях нынешнего дня.
— Когда сообщили? — спросил военный.
— В начале шестого.
— Понятно. Мы выехали раньше, — огорчился военный. — Дорога скверная, скорее, чем к полудню, не будут… — И вдруг с сумрачным видом сказал Кравченко: — А бдительности у тебя никакой, дед. Чего ж ты у нас документы не спросил и выложил все разом? Вдруг мы и есть десантники?
Кравченко как-то весь осунулся, поник. Махнул рукой:
— Виноват… не сообразил.
И вдруг длинно, несообразно возрасту, начал ругаться:
— А, будь она трижды проклята, вся эта жизнь! Никому доверять нельзя! Разве уследишь! Вижу — свои будто.
Военный довольно усмехнулся:
— На этот раз не ошиблись. А все же поосторожней советую.
Инженер между тем сбросил плащ и остался в стеганом ватнике, перепоясанный новым, щегольским патронташем.
— Вот что, старик, — картавя, сказал он Кравченко, — приюти женщину пока и скажи мне, где искать Горбачева. Пойду помогать.
— Я покажу… — раздался неуверенный голос. На пороге стояла Аня с зеленой санитарной сумкой на боку, умоляюще смотрела на отца.
Федор Иванович насупился:
— Куда тебя несет? Начальник запретил совать нос на передовую — сиди!
— Не могу, — сказала Аня. — Сидела — не могу! Там уже выстрелы…
— Гляди сама, — смягчился старик.
Инженер вышел из конторы, сняв с плеча двустволку, близоруко щурясь сквозь толстые стекла очков. Аня последовала за ним.
Шофер, слышавший весь разговор, тоже достал из-под сиденья малокалиберку, направился за Бейлиным и Аней.
— Тайга за нас! — бодро крикнул он, потрясая винтовкой.
Только человек в военной форме никуда не спешил. Он достал из кобуры наган, прочистил его, пострекотал барабаном и присел за стол, к телефону. Пораздумав немного, поднял трубку и связался с оперативным начальством.
— Покамест сведений от болота не было, — доложил он. — Поселок брошен на одного старика и девушку-врача. Оба без оружия. Беру эту точку на себя, буду регулярно информировать о ходе операции… где группа? С шестерки звонили? Далековато… Ну что ж, придется держаться…
Кравченко с неудовольствием посмотрел в спину, перетянутую ремнями, увел старуху в другую комнату.
— Что за человек-то? — кивнул он на двери.
Старуха разматывала платок, тревожно озираясь по сторонам.
— А бог его знает. Угрюмый какой-то. Уполномоченный, сказывают, по воровству…
И вдруг вскинулась, схватила Кравченко за руки:
— Коля-то, Коля мой где?!
Федор Иванович задержал ее руку, тревожно кивнул в окно, на болото.
* * *
Если бы у Кати были часы, она бы знала, что пришла слишком рано, что целый час у нее в запасе. Она присела на тот самый пень, на котором позже сидел Илья, и стала ждать.
Она немного злилась на него. Не мог прийти пораньше! Мало ли, что она сама назначила в шесть часов, — парень, по обычаю, должен приходить первым, мучиться ожиданием: придет она или не придет? Так, во всяком случае, полагалось в книжках про любовь. А у нее выходило наоборот…
Но сидеть Кате пришлось недолго. Со стороны болота донеслось грубое мужское бормотанье, чужой, резкий голос. Кто-то ругал болото.
Катя насторожилась, но даже не успела встать.
Из-за кустов появилась огромная фигура в комбинезоне, с вороненым автоматом в руках и туго набитым рюкзаком за плечами.
Катя потерла глаза и щеки ладошками, будто пробуждая себя от дурного сна, а детина уже заметил ее, наяву вскинул на нее автомат и дружелюбно проговорил:
— Стой, стой, девушка! Доброе утро… Как раз тебя-то нам и не хватало!
Катя поднялась, растерянно опустила руки. Что за человек, откуда? Почему на нем странная одежда, а в руках военное оружие? Почему он тычет автоматом прямо ей в лицо?
Меж тем из-за плеча незнакомца вывернулся другой — кривоногий, низкорослый человек, забормотал на чужом языке, весело поглядывая на спутника.
«Вир хабен… руссиш» — эти слова Катя знала еще в школе, с пятого класса. Она с ужасом узнала язык… Она не понимала смысла всего сказанного, но чужие слова больно поразили ее — это были немцы!
Они, впрочем, и не таились. Высокий приблизился к ней почти вплотную, объяснил все:
— Так, фрейлейн… Нам нужно выбраться из этой паршивой местности. Не правда ли, вы нам не откажете в маленькой любезности: указать направление к… же-лез-ной дороге? Да?
Он ничем не угрожал ей. Растерянность Кати вдруг сменилась надеждой. Ведь ничего страшного еще не произошло, скоро придет Илья, нужно лишь как-то оттянуть время…
Но почему до сих пор нет Ильи?
Катя прислушалась к размеренному мощному дыханию тайги. Все было тихо, только внизу, с болота, по временам доносились шорохи и всплески воды.
Высокий перехватил ее движение.
— Вы тревожитесь за тех, кто в болоте? — любезно улыбнулся он ей, и его улыбка будто предлагала «фрейлейн» понять, что с нею просто заигрывают, что она обязана поддерживать эту игру, если не хочет навлечь на себя беды. — Будьте спокойны… Это наши друзья, они пойдут следом. Болото, к счастью, проходимо.
Катя молчала, до конца еще не представляя, что ей следует делать.
— Вам надо железную дорогу? — Она переступила с ноги на ногу.
Немцу, кажется, не понравился ее вопрос, но он снова улыбнулся ей:
— Да, да, очень… Это путь к цивилизации, домой.
Его настойчивые улыбки не достигали цели: они лишь помогли ей взять себя в руки, а минутная растерянность уступила место злой настороженности.
Немцы — чужие здесь, их пугает зеленая громада тайги, ее просторный весенний шум. Катя — дома, и тайга для нее спасительна и понятна вся, от высокого неба до последнего брусничного кустика. И скоро придет Илья!
— А как вы сюда попали? — собравшись с силами, задала она бессмысленный вопрос из желания оттянуть время.
— О, любопытство глупости… — усмехнулся немец и, шагнув к ней, повел автоматом: — Пошли! Выведешь нас на железную дорогу! Слышишь?
Катя не двигалась.
— Ну?!
Она покачнулась, отступила назад.
Тысячи решений, одно безрассуднее другого, вскипали в сознании.
Попытаться убежать? Прямо в кусты, — может, удастся?! Броситься на них? У нее даже ножа нет!
Или… вести снова в болото?
Она пошла. Нет, не в болото, пошла в гущу подлеска, чувствуя спиной холодок автомата. Она дрожала от бессилия и страха, не заметила даже, как куст цепкого можжевельника, захватив колючей лапкой конец ее косынки, стащил с плеч.
Медленно ступая по хрусткому валежнику, Катя двигалась в глубь тайги. Двигалась, не разбирая дороги, искала случая надломить каблуком валежину, чтобы делать больше треска, оставлять следы. Вела преследователей буреломом, сухим кустарником, перепрыгивала через еловые лапы, по одной ей понятным ориентирам. И вряд ли она когда-нибудь вышла бы по этому пути к железной дороге…