Но Ахилл пока воевал, вычерчивал маршруты на чеченских картах, мечтая о карте Местности, собственно КСР-63, так называлась она.
За КСР-63 Егор взялся давно, с той поры, когда они вдвоем с Алексом пришли на переезд к тетке (и та изумилась явлению картографов, вскипятила на электроплитке чаю, дала хлеба, сахара; переспевшей смородины они сами нарвали прямо возле кирпичной будки с плоской крышей, где еще росли желтые цветы на длинных ножках, «золотые шары», и вечером, сдав дежурство сменщику, старику в железнодорожной засаленной форме и фуражке, повела их в деревню — «на постой», как заметил Егор, воображавший себя офицером-топографом царских времен). С этого и началась история Местности. Точнее история карты. По крайней мере, первое письменное упоминание Местности относится к 12 веку, в грамоте князя Глинска, даровавшего пажити и рыбные озера по левому берегу Дан Апра, епископу Мануилу, греку.
Первым объектом карты КСР-63 и была
Будка железнодорожного переезда
Затем появился
Теткин дом
С кленом
И ульями
Колодец за железной дорогой
И другие объекты: узкая речка Лосинка, болото Татарское с остатками давней дороги — полусгнившими мостками, гора Муравьиная, Муравьиный родник, озеро Чичига, Заповедник (осинник за непролазными зарослями, полный грибов, — а все грибники проходили мимо), Треугольник (мыс при впадении Лосинки в Дан Апр), Крысиный холм (краснел к середине лета от дикой гвоздики — смолки клейкой и сначала назывался Красным, но кто-то однажды оговорился, так и пошло: Крысиный, тем более, что на него вполне могла выходить водяная крыса, жившая в устье Лосинки, чтобы обозреть окрестности), Степи (заболоченные луга, коричневато-зеленые легковейные от метелок тростника и осоки), Луга Мануила (пестрая палитра пьяного художника) и еще множество мест и объектов.
В те времена вместо карт еще выпускалось то, что сами картографы и географы уничижительно именовали «картоиды». С 30-х годов в СССР были засекречены крупномасштабные карты, позже и среднемасштабные. Был установлен единый эталон секретности: искаженная (намеренно) карта СССР в масштабе в 1 см 25 км.
Туристские схемы зияли львиными пастями пустот. Шпион, задумавший воспользоваться такой картой, должен был погибнуть голодной смертью, заблудиться в непролазном лесу, как Сусанин, утопнуть в кладовой солнца Пришвина. Эти времена позже с ностальгией вспоминал Егор Плескачевский. Ему по душе была эта пустотность карт, он чувствовал себя первооткрывателем и мог повторять вслед за Пржевальским, отправлявшимся от Кяхты на истоки Желтой реки: «В редких случаях, в особенности в наше время, доводится путешественнику стоять у порога столь обширной неведомой площади…» Появление первой карты двухкилометровки он возвестил, как корабельщик о смерти Пана, как Паникер о гибели Хорса. Они начали ее просматривать: Алекс с интересом, Егор — с отвращением. «Так вот что они от нас скрывали», — бормотал Алекс, поправляя джонленноновские очки (тогда он еще не знал, что такие же носил анархический князь и молодой батько, задумавший создать крестьянский рай Гуляй-Поле). Хотя, конечно, по сравнению с картоидами советской эпохи эта карта была криком прозревшего слепца: «Вижу!» О чем Алекс и поспешил сказать Егору. Тот взглянул на него, как на предателя. «Но наша подробнее, — тут же заметил Буркотов, — и современнее». Эта карта не отвечала действительности, она уже устарела; на ней были отмечены исчезнувшие деревни, несуществующие мосты, захваченные травами и кустами дороги. Сама природа была против шпионов.
КСР-63 была картой с масштабом 1:100 000, то есть в одном сантиметре — километр. Но и этот масштаб казался слишком тесным. Егор возражал против укрупнения масштаба, считая, что должны быть рамки; карта КСР-63 должна занимать не более листа обычного формата; в противном случае это уже будет не карта, а живопись — вроде многометровых китайских свитков, которые наворачивались на специальные палки. Алексу наоборот, казалось, что КСР-63 нужен масштаб стены в комнате. Пусть будут видны детали. Например, Карлик (чахлый, но живучий дуб, закрученный фантастическим образом в сольный ключ, когда он хрипел в сильный ветер, они называли его Скрипичным) или камень на Муравьиной, Барсучий Городок и т. д. Егор называл это пещерной гигантоманией и впадением в детство. У картографии есть свои законы, и он их уже немного знает.