— Увы, у меня такое впечатление, — сказал Уайт, — что монголы все-таки победили в том сражении.
На лужайке пасся пегий бычок, привязанный цепью к вбитому лому. Возле домов в пыли копались куры. «Как же эта деревня называется?» — спросил самого себя Уайт. Заметив выбежавшую на крыльцо белоголовую девочку с прыгалками, он начал тормозить, но девочка тут же юркнула назад. В окне избы мелькнуло чье-то лицо. Уайт проехал дальше и остановился у колонки. Здесь с тазами и бельем возилась пожилая женщина в полинявшем рабочем халате и буром платке. Оторвавшись от стирки, она подняла голову и устремила глубоко сидящие синие глазки на автомобиль. На ее красных руках белела бальными перчатками пена. Уайт спросил, как сейчас лучше проехать в Новую Лимну? Женщина разогнула спину, оглянулась, размышляя над вопросом и, вдруг улыбнувшись беззубо и как-то безумно, ответила, что поворот-то они проскочили! Потом спохватилась и добавила, что и здесь проехать можно, но… лучше не стоит, только запутаешься. А там, позади, дорога прямая — на озеро, лес и дальше на другой лес, до бывшей деревни Старой Лимны, а оттуда уже через лес и там и будет Новая Лимна. Она еще три или четыре раза повторила этот маршрут, что, конечно, было полезно, но звучало как-то странно, словно пластинку заело. «А кого вам там надо?» — наконец полюбопытствовала она.
Уайт не ответил и отчалил.
Женщина смотрела на автомобиль, прикрыв коричневое от солнца скуластое лицо ладонью с высыхающей пеной.
Они доехали до поворота и свернули на другую дорогу — еще более узкую и пыльную, — и с холма увидели озеро с застывшими облаками, березами и склонами, сплошь заросшими иван-чаем, так что они отражались в стоячей воде как распахнутая обложка Маниной книжки. И когда они оказались внизу, Маня сглотнула слюну и попросила Уайта остановить.
— Ты хочешь помочить перышки? — спросил Кир.
— Мы здесь выйдем, — сказала Маня.
Кир обернулся к ней.
— Почему именно здесь?..
Маня открыла дверцу и подпихивала к ней рюкзак.
— Спасибо, — сказала она Уайту.
Тот молча наблюдал за ними.
— Ты хочешь похерить чистоту моего эксперимента? — спросил Кир.
Маня вылезла из автомобиля, вытащила рюкзак, поставила его на землю. Киру ничего не оставалось делать, как только последовать за ней.
— Удач вам! — сказал он на прощанье Уайту.
Мужчина кивнул. Захлопнулись дверцы, и «Понтиак» тронулся, покатил по невысокой дамбе, заросшей травами и кустами, скрылся за густыми низкорослыми деревьями и появился уже на другом берегу, серебристый, громоздкий и какой-то нелепый среди глины, кустов и ольхи. Потом уже исчез и не показывался. Стало тихо.
— Ну и что это значит, Птича? — спросил Кир.
Маня пожала плечами.
— Некайфы дальше ехать, вот и все.
— Как это некайфы! — возмутился Кир.
— Так, — откликнулась Маня, — влом.
— А речка, мельница, лес? — спросил Кир.
— А здесь озеро, — ответила Маня и начала раздеваться.
— Постой, — сказал Кир, — давай уж выберем сначала место.
Взяв рюкзаки, они пошли дальше над водой, занесенной у берега цветочной пыльцой, и в дальнем конце озерца наткнулись на узкую речку, даже скорее ручей, перешли его и двинулись уже по другому берегу озера, под березами остановились, огляделись. Березы были высокие, старые. За ними густела чащоба, — оказалось, что это старый сад, заросший крапивой, бурьяном, хмелем. Позже Кир отыскал там и кирпичный фундамент, дырявое ведро, ржавый сломанный плуг, еще что-то… Но прежде чем это случилось, прежде чем они выкупались и развели костер, чтобы запечь в золе вареные яйца, поджарить хлеб с чесноком и заварить чай для второго завтрака по-английски, — прежде всего они высказали друг другу все, что им не терпелось сказать о путешествиях автостопом, чистоте эксперимента и об Уайте. Когда накал спора достиг апогея, Маня извлекла книгу в рдяной обложке и зачитала гексаграмму № 22: «В начале девятка. Украсишь эти пальцы ног. Оставь колесницу и иди пешком. Шестерка вторая. Укрась эту бороду и усы. Девятка третья. Разубранность! Разукрашенность! Вечная стойкость — к счастью! Шестерка четвертая. Разубранность! Белизна! Белый конь — точно летит! Если бы не разбойник, то был бы брак. Шестерка пятая. Убранство в саду на холме. Связка парчи для подарка…» Но Кир ее не дослушал и, сбросив футболку, штаны, с криком: «Конь в парче белый!» — спустился к воде и нырнул.