Выход ТАМ
Иван воспринял произошедшее как должное. Откинулся на подушки и тепло улыбнулся Музе. «Этого не могло бы быть, если бы не могло быть НИКОГДА…» – «Я знаю, Мой Бог…» – Муза смахнула с правого глаза слезу сентиментальности, подержала её на кончике пальца, просмотрела на свет. Попробовала на вкус. «Этого и нет. Тебе это снится». Демонический хохот Ведьмы пробудил Путника ото сна. Судорожно оглядевшись вокруг, он увидел только лунный свет в глубокой, чёрной, тягуче-вязкой ночи, и не было видно больше ничего, но Путник чувствовал, что это неправда. Он слышал бесшумное дыхание Музы, ощущал пряный запах, о котором он был так наслышан… Это было впервые с ним, и он чувствовал огромное предвкушение о того, что вот, наконец, единственному из смертных, ему будет оказана честь лицезреть свою Музу. Она скинула белую шаль в столп лунного света, проникавший в залу из окна. Шаль послушной змеёй легла у ног Путника. Переступив через неё, он шагнул в черноту, следуя запаху.
Подарок
Некоторое время Путник прислушивался. Тьма была – хоть глаз выколи. Постепенно ему стало казаться, что Он слышит её дыхание. Резко выкинув руку в хватающем движении в сторону, где ему предполагалось присутствие Музы, он с ликованием ощутил… Вначале, он, конечно же, радовался тому, что просто на что-то наткнулся, что ощущение пустоты вокруг него было элементарным оптическим обманом, но.... Путник и вправду не рассчитывал на… Впрочем, к раздумьям ситуация не располагала совершенно, и Он позволил себе потерять голову. Вновь.
Бег
Отремонтированная нога совсем не болела. Избушка испытывала огромное удовольствие от быстрого, стремительного, совсем как в былые времена, бега. Ветер обдувал её потёртые брёвна, ветки деревьев задевали углы и края крыши, а избушка бежала и старалась не подглядывать за тем, что происходило внутри. "Не мешаааааааать" пела избушка практически на лету, перепрыгивая овраг за речкой, пригорки за родниками, пни за валявшимся то тут, то там Лешим. Избушка дышала полной грудью. Ну, трубой. Да.
В дрова!
Избушка притормозила, приметив недалеко от своего пути одиноко лежавшее Раскаявшееся Бревно. Бревно хандрило и, казалось, даже не надеялось, что она обратит на него своё внимание. Изба осторожно подошла к Раскаявшемуся Бревну. – Лежишь? – Лежу… – Ладно, вставай, возьму тебя на отопление – зима ж близко. Избушка мило улыбнулась Бревну. – Правда? Бревно приподнялось головой с земли, опавшая листва, запутавшаяся в ветках, прибавляла ему милоты, да и в трещины Бревна просочился невесть откудова взявшийся сок. – Изба растаяла. – Правда. И… Это… Можем до зимы и не ждать – чего её ждать-то, цацу эту. Прям сейчас и спалим! Бревно не заставило себя долго уговаривать. – Спасибо, Изба, ввек не забуду. – Приговаривало Бревно, заползая в гостеприимно открытые двери. Забравшись в печь, Бревно загорелось, как по мановению волшебной палочки. Избушка присела на пригорке с видом на речку, решив, что это отличный повод отдохнуть. Бревно горело исправно. Избушка разогрелась, да так горячо и жарко ей стало, что раскрылись все окна, двери, да в один миг как разлетится из Избы на все стороны старьё, тряпьё, разбитые плошки да расколотые брошки. Приосанилась Изба, вычистилась как изнутри, так и снаружи, и Ноги блестящей лаковой черной чешуёй покрылись… Призадумалась Изба, да и прорезала себе крылья по бокам – большие, чёрные, как у Коршуна. А Путник со скатертью своей первыми выбежали-то… Да… С тех пор никто больше не живёт в Избушке той. – Она ж летает теперь. Кто её догонит-то…