Отличительной чертой этого времени, показателем возросшего значения литературы становится участие в ней почти всех крупнейших правительственных деятелей.
В XVI веке, при Иване IV, летопись уже составляется не в монастырях монахами, как бывало прежде, а светскими людьми, государственными чиновниками, приближенными царя. До 1560 года составлял официальную летопись близкий к царю московский дипломат Алексей Адашев. После его падения продолжает дело другой московский дипломат Иван Висковатый, печатник, то есть ведавший государственной печатью. Иван IV редактировал эту летопись. В августе 1568 года ему доставили в слободу Александровскую для этой цели ящик, где хранились «списки, что писать в летописец».
Митрополит Макарий, один из вдохновителей введения книгопечатания, составил двенадцатитомный труд «Четьи Минеи» (то есть ежемесячные чтения) по нескольку тысяч страниц в каждом томе. Он собрал для работы над этим трудом целую группу пишущих людей, поручил им составлять жития, биографии людей, которые чтились церковью. Наряду с церковными деятелями здесь оказываются и национальные русские герои, как, например, Александр Невский.
Достаточно привести описание ледового побоища из «Жития Александра Невского», чтобы убедиться, что, несмотря на религиозное заглавие, это была биографическая повесть, восхваляющая доблесть русского народа, преданность родине: «Бе же тогда день субботний, восходящу солнцу, сступишася обои, и бысть сеча зла и труск от копий и ломление и звук от мечного сечения, якож морю мерзшу двигнутися, не бе видети леду, покрылося бяже кровию… И возвратився князь Александр Ярославич с победы, с славою великою. Бысть много множеств полону в полку его, ведяху подле коний, иж именуется рыдели (рыцари)».
Не случайно именно в XVI веке был предпринят капитальный труд — сведение житий воедино. Он стал возможен только после объединения Русского государства. До того каждая область имела своих героев, свою местную литературу о них. Собранные в «Четьи Минеях», произведения эти превратились в общенациональные памятники литературы, сделались общерусским достоянием.
Составители этого капитального труда уже стремились придать изложению совершенную литературную форму и учились литературному искусству у классиков древности — Гомера и Овидия. Так, Макарий поручил боярину Михаилу Тучкову заново написать житие Михаила Клопского, потому что «прежнее было очень плохо написано». Михаил Клопский олицетворяет стремление русского народа к национальному единению, к созданию сильного государства. О нем рассказывают следующее. Когда новгородцы задумали перейти на сторону литовского короля и начать борьбу с Москвой, их наместник Немир приехал в Клопский монастырь к Михаилу Юродивому и сказал ему: «Слышно, летом собирается итти на нас князь московский, а у нас есть свой князь Михаил» (литовский ставленник). Юродивый ответил: «То, сынок, не князь, а грязь; шлите-ка скорей послов в Москву, добивайте челом московскому князю за свою вину, а не то придет он на Новгород с силами своими и побьет вас». Так и случилось.
Приступая к составлению жития Михаила Клопского, писатель боярин Тучков объяснил в предисловии, какую литературную задачу он пред собой поставил:
«Слышал я некогда, как читали книгу о Тройском пленении. В этой книге сплетены многие хвалы эллинам от Омира и Овидия. Ради одной их буйственной храбрости память о них сохранилась так долго… Во сколько же более должны мы восхвалять и почитать наших чудотворцев, которые одержали столь великую победу над врагами».
Интерес к России, к ее прошлому и настоящему, был уже настолько велик, что охватил не только русских писателей, но и иностранцев, которые стали все больше посещать ее. В первой половине XVI века уже и на Западе появилась достаточно обильная литература о России и ее истории.
Исключительно возросшая роль письменности и книги во всей жизни Московского государства заставила и горожан заняться выгодным делом переписки и продажи книг. Рукописные книги продаются на базарах в торговых рядах. В Москве при Иване IV уже существовал книжный ряд, где торговали книгами; до нас дошли имена книжных торговцев, или книжников, как их тогда называли. То были Богдан Тимофеев и еще более известный — Иван, Данилов сын, книжник, у которого покупали книги даже такие крупные люди того времени, как Макарий, составитель «Четьи Миней».