Для оформления острожских изданий Иван Федоров впервые стал использовать готовые наборные элементы — отдельные декоративные мотивы простой формы, комбинируя которые, можно составлять разнообразные орнаменты. В отличие от гравюры, вырезаемой на деревянных досках, такие элементы отливались из металла, так же как и литеры.
Обычно Иван Федоров приобретал наборные элементы в одной из польских типографий. Большинство их были стандартными, представляли собой несложные растительные или геометрические мотивы — лист, розетка, ромб и так далее, и использовались многими типографами на территории Речи Посполитой. Но в изданиях Ивана Федорова встречаются и совершенно уникальные декоративные элементы: головки херувимов. Образ их довольно неожиданный: херувимы похожи на украинских крестьян — круглолицые, с насупленными бровями, длинными, висячими усами и чубами, спускающимися на лоб. А о том, что это всё же «силы небесные», свидетельствуют аккуратные крылышки, торчащие из-за ушей.
К сожалению, никто не исследовал происхождение этих херувимов-украинцев, но то, что они привлекли внимание Ивана Федорова, говорит еще об одной черте характера первопечатника — он явно обладал чувством юмора.
ПОСЛЕДНИЕ ГОДЫ
В Остроге у Ивана Федорова были хорошо налаженная типография, круг друзей и единомышленников, но тем не менее в начале 1583 года он покидает Острог.
Причиной этого, вероятно, стал конфликт с самим князем Острожским.
Князь был человеком увлекающимся, поддающимся различным влияниям. Будучи православным, он искренне декларировал свою приверженность православной вере, ратовал за сохранение русского языка и развитие национальной культуры, выступал против окатоличивания и ополячивания русских, украинцев и белорусов на территории Речи Посполитой. Но в то же время его привлекал блеск польской шляхты, восхищало красноречие католических проповедников.
Как уже было сказано, при дворе князя Острожского бывали иезуит Петр Скарга и другие представители воинствующего католицизма, открыто оскорбляющие религиозные и национальные чувства православных и пытающиеся посеять рознь между православным населением Речи Посполитой, «западнорусским народом» — украинцами и белорусами — и русскими («москалями»). «Итак, чего ждать тебе, западнорусский народ! Брось греков и москалей, от них не будет добра, и обратись к Риму… Что же мешает соединению с нами? Полуязыческая и варварская Москва, которая держит тебя в схизме?
Но неужели не отвернешься от этой погибшей своей сестры?» — призывал Петр Скарга.
Несмотря на то что подобные призывы противоречили убеждениям князя, он много и охотно общался с католиками, подчас способствуя их разрушительной деятельности, что в конце концов коснулось непосредственно Ивана Федорова.
Князь Острожский был знаком с папским нунцием в Польше Антонио Поссевино. В феврале-марте 1582 года Поссевино побывал в Москве, встречался с Иваном Грозным, тщетно пытаясь уговорить его разрешить католическую проповедь в Московском государстве. Неудача не остановила папского нунция. Понимая, каким мощным орудием пропаганды является печатное слово, он задумал создать в Кракове типографию, где бы печатались католические книги для распространения в некатолических государствах, на разных языках, в том числе и на русском. 13 января 1583 года Поссевино отправил в Рим кардиналу Птолемею Галли письмо, в котором просил прислать ему в Краков кирилловский шрифт. Такой шрифт был отлит в конце 1581-го — начале 1582 года в Риме по заказу Ватикана известным словолитчиком-французом Робером Грансоном и отправлен Поссевино. Однако когда Поссевино сравнил его с изданиями Ивана Федорова, в частности, с Острожской Библией, то увидел, что присланный шрифт можно назвать кирилловским лишь с большой натяжкой.
Тогда папский нунций обратился за советом к князю Острожскому. Тот предложил отправить в Рим в помощь ватиканским мастерам русского типографа и, вероятно, сам взялся поспособствовать этому. Некоторое время спустя другой папский нунций, Альберто Болоньетти, сообщал в письме кардиналу Птолемею Галли, что князь Острожский передал ему для отправки в Рим в качестве образца Острожскую Библию, а кроме того, «предоставил в распоряжение Его Святейшества своего очень знающего типографа, чтобы оказать ему в этом деле посильную помощь».