Однако уловка не помогла.
Сигизмунд-Август, наконец, решил, что сопротивление двух женщин воле короля оскорбительно для королевской власти, и потребовал от городских старшин выдать Беату и Эльжбету. Городские старшины поступили просто и действенно: перекрыли водопроводные трубы, идущие к монастырю — и монастырь сдался на милость осаждающих.
Король не стал наказывать Эльжбету за двое мужество, но и не признал ее третьего брака. Эльжбету разлучили с матерью, и Гурко увез ее в свой замок в Шамотулах. Но тут Эльжбета, бывшая до той поры покорной игрушкой в руках жестокой судьбы, показала характер: она объявила, что Слуцкий — ее супруг перед Богом и быть женой Гурко она не может и не желает. В знак печали по поводу вынужденной разлуки с мужем она облачилась в траур, за что получила у местных жителей прозвание «Черной княгини».
Рассвирепевший Гурко заточил Эльжбету в башню, где она провела — ни много ни мало — двенадцать лет.
В 1573 году граф Гурко скончался. При жизни он снискал такую всеобщую ненависть, что когда гроб с его телом везли в собор для отпевания, встречные швыряли в похоронную процессию камнями.
Черная княгиня, которой к тому времени исполнилось тридцать четыре года, обрела свободу. Ни Слуцкого, ни княгини Беаты уже не было в живых. Эльжбета была совершенно одинока. Шумный свет не привлекал ее, она предпочла поселиться в Остроге у своего дяди князя Константина.
Приютив племянницу, князь Острожский не только выполнил семейный долг, но и получал немалую выгоду. Эльжбета по-прежнему была сказочно богата. Поселившись в доме дяди, она заинтересовалась его благотворительной и культурно-просветительской деятельностью и пожертвовала огромные суммы на создание в Остроге лечебницы и академии.
Но пережитые горести и потрясения не прошли для нее даром. Современники утверждали, что несчастная Эльжбета помешалась. В полном уединении жила она в отдаленных комнатах замка, лишь в сумерки выходя в сад.
Иван Федоров, как и все жители Острога, видя скорбный силуэт Черной княгини, вздыхал о ее горестной судьбе.
Деньги Эльжбеты вкупе с деньгами самого Острожского позволили поставить академию на широкую ногу.
ТИПОГРАФИЯ В ОСТРОГЕ
Острожская типография стала четвертой типографией, созданной Иваном Федоровым. В ней он напечатал пять книг: в 1578 году — второе издание «Азбуки», в 1580-м — Новый Завет с Псалтырью и алфавитно-предметный указатель к Новому Завету («Книжка собрание вещей нужнейших, вкратце скорого ради обретения в книге Нового Завета»), в 1580–1581 годах — Острожскую Библию.
Типография располагалась неподалеку от замка — на Замковой улице у подножия Замковой горы. Рядом с типографией находились Успенский собор, Николаевская церковь и школа.
Второе издание «Азбуки» предназначалось для Острожской школы, которую сам Иван Федоров назвал в предисловии «детищным училищем». Новое издание по сравнению с предыдущим было расширено: дополнено пособием по изучению греческого языка, включавшим в себя греческий алфавит с русскими названиями греческих букв и тексты с переводом — в одной колонке по-славянски, в другой — по-гречески. Поскольку одинаковые тексты на разных языках имеют различное количество букв, их параллельный набор представляет собой большую техническую сложность. То, что Иван Федоров сумел напечатать и текст, и перевод так, что они занимают равное количество строк, еще одно свидетельство высочайшего мастерства нашего первопечатника.
В качестве приложения к новому изданию «Азбуки» Иван Федоров напечатал сочинение болгарского писателя, жившего в конце IX — начале X века, Черноризца Храбра — «Сказание, како составил святой Кирилл Философ азбуку по языку словенскому и книги переведе от греческого», повествующее о великих славянских просветителях Кирилле и Мефодии, создателях славянской письменности. Для только что освоившего грамоту ученика это сказание служило занимательным чтением, а кроме того, внушало юному читателю мысль о пользе просвещения и глубоких корнях славянской культуры.