Иван же IV Грозный стал фигурой, сосредоточившей лично в себе назревшую очередную «точку бифуркации» и прошедшей эту точку в положительном направлении. Из всех выдающихся монархических фигур русской истории, да, пожалуй, и мировой, такое можно сказать, кроме Грозного, лишь о Петре Великом. Краткий, но вполне полный ответ на вопрос: «Что было бы с Россией, если бы не многолетняя государственная деятельность Ивана Грозного?» долго искать не приходится: «Той России – великой мировой державы, которую мы знаем, без политики Ивана Грозного и без лично Ивана Грозного, скорее всего, просто не было бы!»
И дело не в том, что при Иване IV Васильевиче были обеспечены обширные территориальные приращения почти без войны (даже война за Казань не может рассматриваться как агрессивная) – особенно на Востоке и Юго-Востоке. Главный результат царствования Грозного – решительный подрыв того боярского своеволия, которое неизбежно подорвало бы великое будущее России так же, как панское, магнатское своеволие польской элиты подорвало и уничтожило могущество и возможное великое будущее Польши.
Снять голову боярской угрозе – снять в том числе, в буквальном смысле слова, топором палача, мог тогда лишь самодержавный, абсолютный государь. Иван Грозный таким и оказался. Однако начиналось всё так, что под вопросом было не только будущее царствование Ивана, но и сама его жизнь. Разворот событий получался самый драматический…
Начать с того, что слова́ о том, что Иван «принял» Россию от отца в отношении самого́ момента смены одного государя на другого, оказывались не более чем фигурой речи. Реально ничего Иван «принять» не мог, поскольку его отец скончался, когда Ивану было всего три года. Однако вполне верно то, что его отец – предшественник Ивана на троне, оставил после себя крепкое государство, хотя и с комплексом немалых проблем.
Малолетство нового царя все потенциально острые проблемы быстро перевело в разряд не просто реально острых, а острых до крови. Так, несмотря на крестное целование, старший дядя трехлетнего Ивана IV – Юрий Иванович, почти сразу повёл интригу с целью замены племянника на престоле собственной особой. Потенциального узурпатора нейтрализовали быстро – в конце 1533 года Юрия бросили в темницу и в 1536 году там уморили.
Второй дядя – Андрей Иванович, в первые недели после смерти Василия III вёл себя лояльно, но затем потребовал от Елены Глинской новых земельных владений, а когда ему в этом было отказано, уехал в свой удел – в Старицу за Тверью, и постепенно становился естественным центром притяжения всех недовольных. Недовольных же хватало. Один потенциальный претендент на трон – дядя Юрий, был устранён. Но оставался ещё один серьёзный претендент – дядя Андрей Старицкий.
По завещанию мужа Елена Глинская должна была делить власть с Боярской думой, где первым лицом оказывался боярин Василий Васильевич Шуйский-Немой – человек властный, неприятный и с амбициями. Пользовался влиянием митрополит Даниил. Кроме этого имелся формальный, но несплочённый «триумвират» из Михаила Глинского-Дородного, Михаила Захарьина, Ивана Шигоны-Поджогина. Разгорались глаза от наплыва возможностей и у других бояр и княжат, например, у князей Бельских – Гедиминовичей. Шуйские и Бельские боролись друг с другом самым жестоким и непримиримым образом.
А особо выделялся дядя регентши – русский «литовский» князь Михаил Львович Глинский-Дородный. Он являл собой фигуру колоритную – это был авантюрист, но авантюрист яркий и высокого полёта. Воспитывался Глинский при дворе императора Священной Римской империи Максимилиана I, потом служил Альбрехту Саксонскому, в Италии перешёл из православия в католичество, а вернувшись в Польшу-Литву стал крупнейшим магнатом, пользовался большим влиянием на короля Александра Ягеллона.
Позднее Глинский вел комбинации с королём Сигизмундом I, с крымским ханом Менгли-Гиреем, с московским великим князем Василием III, то сотрудничая с ними, то предавая их… В 1508 году Михаилу Львовичу пришлось бежать из Литвы в Москву, где Василий III дал ему в удел Малый Ярославец и Боровск – литовские владения Глинского конфисковали. Тогда Михаил Львович попытался устроить союз Максимилиана I и Василия III, дабы сломить Литву и при этом вернуть свои владения, однако изменил Москве в ходе битвы при Орше. Русские войска потерпели поражение, а Глинский до 1526 года попал в узилище, из которого вышел только после женитьбы Василия III на племяннице Глинского, вновь попав в фавор к Василию III. После смерти последнего влияние Глинского-Дородного автоматически возросло, и он был склонен использовать его не в государственных, а в личных интересах.