Теперь есть единственный король Польши – Стефан Баторий. Ему двадцать три года, у него есть характер, он благочестив, храбр, у него хорошее военное образование, чувство справедливости и вкус к власти. Для начала он заключает мир с исламом, заплатив дань султану. Затем, в ноябре 1576 года, отправляет послов к Ивану. Тот принимает их любезно, восседая на троне, рядом – царевич. Оба в шитых золотом одеяниях. На скамьях в зале приемов расположились бояре, толпа придворных теснится в прихожей, на галереях и лестницах. Площадь черна от народа, вооруженные стрельцы следят за порядком. Роскошь и сила должны поразить посланцев Стефана Батория – простого солдата удачи. Но они высоко держат головы. Письмо короля, которое они передают государю, приводит его в бешенство – в нем он даже не назван «царем», опущены титулы великого князя Полоцкого и Смоленского, а правителем Ливонии его корреспондент именует себя. Стефан Баторий согласен соблюдать трехлетнее перемирие, заключенное между Россией и Польшей, до установленного срока, но не дает никаких обещаний на будущее. Иван холодно отвечает, что не будет считать короля Польши своим братом, пока «простой трансильванский воевода» не откажется от своих притязаний на Ливонию и не станет называть его в своих посланиях «царь всея Руси, великий князь Смоленский и Полоцкий», отправляет послов, не пригласив к обеду, но дает охранную грамоту, чтобы они могли спокойно вернуться на родину.
По мнению Ивана, истечение срока перемирия неизбежно приведет к войне. Он решает воспользоваться оставшимся временем, чтобы захватить шведские и польские владения в Ливонии и на берегах Балтики. В начале 1577 года пятьдесят тысяч русских осаждают Ревель. Занятый осадой Данцига, Стефан Баторий не может ничего поделать. Шведский гарнизон Ревеля защищается так храбро и умело, что после нескольких смертельных атак русские 13 марта отступают, грозя вернуться. Зловещая репутация царя поддерживает в народе дух сопротивления. Ужас, который он внушает, заставляет ливонцев, эстонцев и латышей рисковать жизнью, лишь бы не попасть под его иго. Вооруженные крестьяне во главе с Иво Шенкенбергом, прозванным за отвагу «Аннибал», неожиданно нападают на врага, разоряют лагеря и города. Они занимают Виттенштейн, сжигают Пярну, мучая и убивая пленников. Иван отвечает с еще большей жестокостью – в Ленвардене велит выколоть глаза старому маршалу Гаспару де Мюнстеру, затем приказывает забить его до смерти; начальники гарнизонов других укрепленных городов разодраны, разрублены на куски или посажены на кол; в Ашерадене с противоположного берега Двины слышны крики сорока девиц, которых насилуют солдаты.
Основная часть русской армии орудует теперь на территории страны, сметая все на своем пути, осаждая город за городом. Вновь появляется Магнус, который с согласия царя снова начинает завоевание королевства, о котором давно страстно мечтает. При этом он делает вид, что полностью подчиняется московскому государю: с разрешения Ивана завладевает Венденом, но без применения оружия, а только пообещав городу защиту от русской тирании. Открыв ему ворота, ливонцы полагают, что выбрали наименьшее зло. Он продолжает свой поход, провозглашая себя спасителем и королем Ливонии. Опьяненный успехом, отправляет царю список городов, которые признали его своим господином, включая Дерпт. Разъяренный Иван велит наказать палками гонцов неосторожного Магнуса, устремляется к Кокенхаузену, который присутствует в этом списке, уничтожает его население и отправляет письмо с приказом Магнусу предстать перед ним: «Мне легко призвать тебя к порядку – у меня есть солдаты и хлеб, и более мне ничего не нужно. Подчинись! Если ты недоволен городами, которые я тебе дал, возвращайся за море в свое королевство». Ожидая приезда вероломного короля, царь прогуливается среди дымящихся руин Кокенхаузена и ведет теологический спор с немецким пастором. Когда тот начинает восхвалять добродетели Лютера и сравнивать его с апостолом Петром, Иван убивает его ударом жезла и восклицает: «Провались к дьяволу со своим Лютером!»
Несмотря на приказание царя, Магнус не торопится приезжать. Только после того, как Иван занимает большинство «его» городов, он, охваченный страхом, появляется в лагере, расположившемся у стен Вендена. Его сопровождают двадцать пять немцев. Спешившись, побледневший Магнус падает ниц к ногам своего хозяина. Иван смотрит на него с яростью и неприязнью. «Глупец, – кричит он ему, – ты дерзнул мечтать о королевстве Ливонском? Ты, бродяга, нищий, принятый в мое семейство, женатый на моей возлюбленной племяннице, одетый, обутый мною, наделенный казною и городами, – ты изменил мне, своему государю, отцу, благодетелю? Дай ответ! Сколько раз слышал я о твоих замыслах гнусных? Но не верил, молчал. Ныне все открылось. Ты хотел обманом взять Ливонию и быть слугою польским. Но Господь милосердный сохранил меня и предает тебя в мои руки. Итак, будь жертвою правосудия; возврати мое и снова пресмыкайся в ничтожестве!» Стражники хватают Магнуса и его свиту, ведут в стоящую неподалеку хижину. Там они ожидают решения царя. Над Венденом все еще развевается флаг предателя, и Иван велит стрелять по городу из пушек. Но, вместо того чтобы сдаться, все его обитатели укрываются в старинном замке, который возвышается над Венденом. Почти лишенные надежды, но полные отваги, они целятся по приближающимся русским из аркебуз, ранив многих. Тогда царь приказывает посадить на кол у них на глазах ливонского пленника Георга Вильке, известного защитника Вольмара. Затем велит с близкого расстояния бить из пушек по замку, и через три дня его стены начинают рушиться. Перед последней атакой осажденные решают взорвать себя – приносят в подвалы порох, причащаются, встают на колени; в то мгновение, когда русские проникают сквозь пробоину в стене, сановник Магнуса Бойсман бросает в окно горящий фитиль. Взрыв смешивает тела с камнем. Но сам он гибнет не от взрыва – изуродованного, обожженного, его сажают на кол, тогда как в порыве мести русское войско вырезает оставшихся в живых. Насилие и убийства продолжаются три дня, Иван ободряет своих солдат. «Венденское наказание» посеяло ужас в Ливонии, теперь каждый знает, что жестокость царя превосходит беспощадность всех его воевод, вместе взятых. Для жителей страны одно его имя означает смертельную угрозу. При его приближении города открывают ворота по первому требованию. Так, без боя, он захватывает большую часть Ливонии, но не рискует осадить Ригу и Ревель, которые слишком хорошо укреплены.
Удовлетворенный своими успехами, царь задает в Вольмаре пир своим военным, одаривает их мехами и золотыми кубками, освобождает нескольких знатных польских пленников. «Идите к королю Стефану, – говорит он им, – и убедите его заключить мир со мною на условиях, мне выгодных, ибо рука моя могущественна! Вы видели; да знает и он». Вспомнив о беглеце Курбском, который все еще скрывается в Польше, он мечтает о том дне, когда загнанный в угол Стефан Баторий выдаст его связанным по рукам и ногам. Он уже воображает изощренную казнь для предателя и пишет ему торжествующее письмо: «Мы, великий государь всея России, к бывшему московскому боярину... Смирение да будет в сердце и на языке моем. Ведаю свои беззакония, уступающие только милосердию Божию: оно спасет меня, по слову евангельскому, что Господь радуется о едином кающемся грешнике более, нежели о десяти праведниках. Сия пучина благости потопит грехи мучителя и блудника!.. Нет, не хвалюся честию; честь не моя, а Божия... Смотри, о княже! судьбы Всевышнего. Вы, друзья Адашева и Сильвестра, хотели владеть государством... и где же ныне? Вы, сверженные правосудием, кипя яростию, вопили, что не осталось мужей в России; что она без вас уже бессильна и беззащитна; но вас нет, а тверди немецкие пали пред силой Креста Животворящего!»
Предатель Курбский сейчас вне досягаемости, но под рукой есть другой – Магнус. Что делать с ним? Сам пленник готовится к медленной и мучительной смерти. Но Иван прощает его. Победа ли вернула ему благородство или он хочет умилостивить Бога? Он освобождает Магнуса, отдает ему вместо королевства несколько небольших городов и налагает дань в сорок тысяч золотых флоринов, которых у Дании нет и выплатить которую она не сможет. В знак подтверждения своего господства над Ливонией он велит выбить на камне во всех храмах: «Есмь Иоанн, государь многих земель, исчисленных в моем титуле. Исповедаю веру предков своих, истинно Христианскую, по учению св. апостола Павла, вместе с добрыми московитянами. Я их царь природный; не вымолил, не купил сего титула, а мой Царь есть Иисус Христос».