В своем ослеплении гневом Иван не подозревает, что эти «бандиты» завоевывают для него новую империю. Три кровавых сражения – и эти бесстрашные авантюристы захватывают большую часть Сибири, от Урала до рек Обь и Тобол. Многочисленные местные князья, в их числе и Маметкул, подчинились Ермаку и заплатили ему дань. В городах и деревнях он отобрал множество мехов и золота. Став хозяином огромной страны, в которой его считают главой непобедимой армии, Ермак сообщает о своих победах Строганову и царю. В письме государю выражает радость по поводу того, что его казаки, бросая вызов смерти, смогли присоединить к России на веки вечные огромное государство. И смиренно добавляет: «Мы ожидаем приказов русских воевод, которым готовы вручить царство Сибирское, не ставя никаких условий, готовые умереть в бою или сложить головы на плаху, как то решат Господь и наш хозяин».
Доставить это письмо в Москву берется Кольцо – второй Ермак, заочно приговоренный к смерти. Он бросается в ноги царю, целует ему руку и вручает от имени Ермака «царство Сибирское» вместе с дорогими собольими, лисьими и бобровыми шкурами. Впервые за долгое время Ивану кажется, что удача ему улыбнулась. После поражений от Польши и Швеции, гибели сына во дворец проник солнечный луч. Господь больше не гневается на него – и государь смотрит победителем. Он прощает посланнику Ермака все его прошлые прегрешения, богато одаривает, вознаграждает и Строгановых. В Москве радостно звонят колокола, во всех храмах служат благодарственные молебны. На улицах и при дворе все гордо повторяют: «Бог послал России новое царство!»
Кольцо отправляется обратно в Сибирь, вместе с ним пятьсот стрельцов. Он увозит с собой доспехи, украшенные золотом, серебряный кубок и шубу с царского плеча. Все это предназначено Ермаку. У него с собой еще и письмо государя, в котором тот прощает всех казаков, обещая им вечную признательность России. Два воеводы от имени царя должны вступить во владение завоеванными территориями. Так в глазах народа Иван в очередной раз одержал победу, к которой на самом деле был совершенно непричастен и от которой поначалу он склонен был отказаться. Не был забыт и Ермак – о нем слагают легенды, он вырастает до уровня былинного героя. Вскоре, однако, цинга и голод сильно уменьшат численность русских войск в Сибири, Кольцо погибнет, попав в засаду, а Ермак, потерпев поражение, утонет в водах Иртыша – доспехи, подарок царя, увлекут его на дно. Но, несмотря на отдельные поражения, Сибирь останется частью России.
Царь снова чувствует себя на коне: он помолодел и, несмотря на недавнюю женитьбу на Марии Нагой, начинает подумывать о союзе с Британией. Почему бы гордой королеве Елизавете не выдать за него одну из прекраснейших своих подданных? Он делится своим планом с английским доктором Робертом Якоби, который заменил казненного отравителя Бомелия, и поручает поговорить с ним о том же своего тестя, Афанасия Нагого, оправившегося от пыток. Не моргнув глазом, Нагой слушает перечисление всех женщин знатного происхождения – незамужних или вдовых, которые могли бы заменить его дочь. Наконец Якоби называет лучшую кандидатуру – Марию Гастингс, дочь лорда Гонтингдона, внучатую племянницу Ее Величества королевы Англии. Иван немедленно снаряжает в Лондон думного дворянина Федора Писемского, которому поручена двойная миссия: заключить с Англией договор и узнать о Марии Гастингс. Писемский должен держать в тайне от королевы матримониальные планы царя, встретиться с девушкой, попросить ее портрет «на дереве или бумаге», посмотреть, «насколько она высока, упитанна и бела», предупредить, что ей придется принять православие, уверить, что получит во владение земли, а если спросит о настоящей супруге царя, то отвечать, что она дочь простого боярина и от нее легко отказаться. В обмен на лестный для нее союз с племянницей королевы царь требует, чтобы Англия помогла ему вновь начать войну с Польшей.
Писемский приезжает в Лондон 16 сентября 1582 года в сопровождении Якоби. Только 4 ноября королева дает ему аудиенцию в Виндзоре. Присутствуют лорды, пэры, придворные сановники и купцы Русской компании. Он вручает ей письмо государя и подарки от него, которые она милостиво принимает, спрашивая о здоровье царя, соболезнуя ему в связи со смертью царевича. Королева выражает желание когда-нибудь увидеть своими глазами «дорогого брата», спрашивает, воцарилось ли наконец в России спокойствие. Посол заверяет ее, что больше нет никаких возмущений, а все преступники, раскаявшись, получили прощение государя.
Восемнадцатого декабря начинаются переговоры, во время которых Писемский предлагает создание военного союза против Польши. Министры Елизаветы возражают, что война между двумя государствами окончена и папа горд тем, что смог призвать враждующие стороны к примирению. Задетый за живое, Писемский восклицает: «Папа может говорить все, что ему нравится; нашему государю лучше известно, кто ему друг, а кто враг!» Несколько дней спустя Елизавета снова принимает его, чтобы поговорить о «тайном деле», переводчиком выступает Роберт Якоби. Выказывая радость по поводу возможного семейного союза с царем, королева говорит, что Мария Гастингс, замечательная своими душевными качествами, может не понравиться Ивану, «известному ценителю женской красоты». «К тому же, – добавляет Елизавета, – она недавно перенесла оспу, и я не могу допустить, чтобы вы увидели ее в таком состоянии и чтобы художник писал ее портрет, когда лицо бедняжки покрыто следами болезни». Но посол продолжает настаивать, говоря, что примет во внимание это временное безобразие избранницы царя. Елизавета обещает известить его, когда Мария Гастингс сможет принять его. В действительности дочь Генриха VIII, у которого было восемь жен, не сторонница того, чтобы искать спутницу жизни, будучи женатым. Но она страстно желает, чтобы Россия предоставила монопольное право на всю внешнюю торговлю Англии. Стремясь урегулировать вопрос о женитьбе, Писемский придирается по мелочам к форме договора, требует, чтобы царь был назван не «кузеном», а «братом» королевы, но уступает в главном, и посла извещают, что Елизавета готова незамедлительно дать ему прощальную аудиенцию. «А вопрос о женитьбе?!» – восклицает как громом пораженный Писемский. Ему показывают газеты, в которых сообщается о великом для России событии – 19 октября Мария Нагая подарила царю сына, названного Димитрием.[20] Так же, как прежде он отрицал мир с Польшей, теперь государев посланник опровергает это досадное «недоразумение»: «Злые люди, предатели придумали эту сказку, чтобы помешать переговорам о союзе, выгодном Англии не меньше, чем России. Королева должна полагаться только на письмо царя и мои заверения!» Но в глубине души он не сомневается, что информация верная. Хотя, зная царя, уверен, что рождение сына не помешает ему отказаться от жены в пользу племянницы Елизаветы. И он опять пытается выполнить данное ему поручение, а королева, заботясь о коммерческих интересах страны, разрешает ему увидеться с Марией Гастингс.
Восемнадцатого мая 1583 года Писемский и Якоби приняты в загородном доме лорда-канцлера Томаса Бромли. В саду накрыт стол с прохладительными напитками. В аллее появляются несколько женщин. Между леди Бромли и леди Гонтингдон идет та, которую посол называет про себя «царской невестой». «Вот она, – шепчет лорд Бромли, – вы можете свободно ее рассмотреть. Королева пожелала, чтобы вы увидели Марию при свете дня, а не в полутемном помещении». Содрогаясь от необходимости вынести свое суждение, Писемский смотрит во все глаза. Лорд Бромли предлагает пройтись по парку так, чтобы несколько раз встретиться с прогуливающимися женщинами. Каждый раз русский посол приветствует Марию, она склоняется в реверансе. Когда она скрывается в глубине сада, лорд Бромли спрашивает: «Вы хорошо ее рассмотрели?» – «Я следовал полученным инструкциям», – отвечает Писемский с военной прямотой и пишет отчет царю: «Принцесса Хоутинкс, Мария Гастингс, росту высокого, тонкая и белокожая, у нее голубые глаза, светлые волосы, прямой нос, пальцы на руках длинные и тонкие».