Московскими дьяками и польскими панами были выработаны обширные условия, которыми следовало бы руководствоваться при принятии царем Иваном королевской короны на Польше и Литве.
И однако...
Испуганная, завистливая Европа, приложившая все силы к тому, чтобы не допустить объединения восточных славянских государств, возвела на польско-литовский престол «своих королей»: сначала Генриха Анжуйского, француза, брата Карла IX и сына Екатерины Медичи; затем, после скорого отречения Генриха, – венгерского воеводу, семиградского князя Стефана Батория...
Царь Иван не ошибся и, глядя на суетню вокруг польской короны, сказал боярам:
– А всему тому причиною – море!.. Радзивиллы, Замойские и все иные польские князи не хотят, чтобы мы владычествовали на Лифляндии, не хотят того и немцы, и шведы, и многие иные короли... Так знайте же! Море будет нашим! Никому не отдадим Нарвы!
Время течет, все меняется; не стало многих людей, о них служат панихиды, усердно рассылаются о них царские синодики по монастырям, в которых величают их «преставившимися».
Опустошила русскую землю страшная моровая язва. Кое-кого придавила мысль об обреченности, о близком конце света. Митрополит Филипп пугает царя, что «по грехам его все то приключается!» В умах – смятение и ужас! На полях бранных не умолкает звон мечей, не стихает огневой бой... Со всех сторон лезут враги на древнюю Русь... Кажется, вот-вот пришла конечная гибель государству, все шатается... но одно свежо и незыблемо: мечта царя – удержать пристанище на Балтийском море, мечта сделать Русь великою. Ради того непрерывные походы в Литву и Ливонию, опалы и казни; преждевременные морщины на лице царя, седые волосы и душевные бури, разрушающие веру в людей, самых близких людей. Но ничто не может заглушить горячей веры царя в богатырское будущее Руси, в утверждение ее на берегах Балтийского моря.
«Пределы твои – в сердце морей».
Это напутствие митрополита Макария часто в сумраке длинных, скучных вечеров наедине у себя в рабочей горнице тихо произносит царь Иван, когда приходят усталость и тоска; эти слова сообщают бодрость ему, и заветное слово «море» произносит царь гордо и радостно, хотя его тут никто не слышит.
1942–1944 гг.
notes
1
Выселки.
2
Швеция.
3
Два этажа.
4
Крестьяне.
5
Медведь.
6
Сова.
7
Сборщики налогов.
8
Оружие вроде булавы, на утолщенной части – шесть перьев (железные выпуклые пластины).
9
Кожаный чехол для лука и стрел.
10
Игрец на домбре.
11
Покровительница любви, брака.
12
Что тут шляешься?
13
Игра в кости или в зерна.
14
В 1554 году 23 февраля съезд духовенства в Москве («Собор слуг божиих»). Постановления собора были записаны в книге, которая имела сто глав.
15
Красная площадь.
16
Персидская парча.
17
Спасские ворота.
18
Купцам.
19
Грановитая палата.
20
Последователи старца Нила Сорского, восстававшего против монастырского землевладения и всякого иного обогащения церкви.
21
Германским.
22
Обитатели монастырей, еще не постриженные в монашество.
23
Палач.
24
Меховых.
25
Телохранители, парадная стража.
26
Инженеры, архитекторы.
27
Пограничная охрана.
28
Наблюдательные пункты пограничной охраны.
29
Четь – 1 1/2 десятины.
30
Персидского.
31
Сторож у ворот.
32
Крепостное ружье, уставляемое на сошке.
33
Правитель города (гражданский).
34
Инженер и архитектор итальянец Фиораванти, приехавший на службу в Москву в царствование Ивана III («фрязин» обозначало – итальянец),
35
Устье Северной Двины, где находился Николо-Корельский монастырь. Сначала так называлась Двинская губа. Затем все Белое море принято было называть бухтой святого Николая.
36
Союз германских, датских и шведских торговых городов.
37
Зелье – порох.
38
Добрый порядок, приличие.
39
Горючая масса, не гаснувшая в воде.
40
Михаил Глинский, дядя царя по матери.
41
Иоанн III был раньше также прозван боярами «Грозным».
42
Отряд легкой конницы, шедшей впереди войска. Нечто вроде разведчиков. Введен в русском войске со времен Иоанна III.
43
Взимание с населения жалованья натурой.
44
Свидетелем.
45
Церковь Василия Блаженного.
46
Дудка.
47
Рассказчик, сказочник.
48
»Римским кесарем» в те времена именовался германский (аламанский) император.