Меж всякого добра, что в обозах было захвачено, нашли и договорную грамоту новгородцев с королем польским. В полон же был захвачен и тот, кто сию грамоту писал…
Кончив преследование врага и поручив кому надобно добычу и полон стеречь, князья-воеводы собрали все полки московские к знаменам и перекличку всем воинам сделали. Из переклички сей ведомо стало: только три десятка воинов в строю недоставало, многие же, хотя и ранены были, но живы и на конях своих сидят.
— Вои православные, — сказал князь Холмский перед полками зычным голосом, — вот какова корысть от храбрости! Помните, кто не ждет, а первый бьет, тот жив будет.
Князь снял шлем свой и, не сходя с коня, приказал:
— Сей же часец у образов под знаменами попы споют нам молебную. Отблагодарим Господа за победу и о государевом здравии помолимся…
Глава 5
Гнев и милость государевы
Июля семнадцатого, когда пташки в лесах и полях притихают, вступил государь Иван Васильевич со всей силой своей в ям Яжолбицкий.
На другой же день, июля восемнадцатого, после раннего завтрака созвал он в шатер к себе думу думать братьев своих — Юрия, Андрея большого и Бориса, да царевича Даниара, да дьяка Степана Тимофеевича Бородатого.
— Ну-ка, Юрьюшка, — начал государь, — поведай нам обо всем, что тобе самому до сего дня ведомо.
— На сей день, государь, — ответил князь Юрий Васильевич, развертывая малый чертежик, — вести наидобрые со всех сторон.
Он подвинулся на скамье ближе к великому князю, положил пред ним этот чертеж и, указуя перстом, продолжал:
— Сюды вот, государь, к яму Бронницкому, рати свои, конную и судовую, привел уж князь Стрига-Оболенский. В сорока верстах стоит от Новагорода. Приказу твоего ждет. Вестник его ночесь пригнал. Баит Стрига-то, что до сего дня нигде ему рати новгородской ни разу не встречалось. Жжет он все на пути, пустошит, полон берет, а все рати и население впереди него бегут к Новугороду.
— Передай через вестника, — молвил великий князь — дабы начеку был. Главное же — следил бы Стрига-то, пошто и куда мы идем, и из сего свои дела разумел. Вестников-то пусть чаще шлет. Укажи ему путь наш к Новугороду по дням и часам. Далее-то что?
— От князя Холмского весть о псковичах. Далеко еще они, около Вышгорода, полонят и все пустошат в землях новгородских, а сам-то князь Данила у Шелони уж.
— О Холмском гребты у меня нет. Токмо новгородцы не упредили бы его, напав на псковичей.
Сказал это Иван Васильевич, а сам весело усмехнулся и продолжал:
— Не можно сему быть: Холмский сего не прозевает. Зорок и скорометлив он. Какое же войско у новгородцев? Из кого набрано, воеводы кто?
— О сем, государь, Степану Тимофеичу более ведомо, — ответил князь Юрий. — Яз от него многие вести беру…
— Сказывай, Степан Тимофеич, — обратился Иван Васильевич к дьяку Бородатому.
Тот встал и поклонился.
— От доброхотов наших, государь, ведаю, — начал он степенно, — Господа новгородская после урону небывалого от князя Холмского у Коростыни и дважды у Русы в смятение пришла великое. Докончание бояре-то их с королем подписали, посла отослали к нему челом бить, дабы, исполчившись на Москву, немедля на коня воссел. Сами же тысяч сорок воев собрали. Отпустили их на псковичей с главными своими воеводами: Васильем Казимиром да Митрием, сыном Марфы Борецкой. Доброхоты наши бают, на вече воеводы сии похвалялись, что псковичей живьем в полон возьмут. Потом-де окружат и побьют Холмского, а потом-де вместе с королем Казимиром побьют и главные силы московские…
Зло усмехнувшись, государь перебил дьяка хриплым голосом:
— Нашему б теляти да волка поимати!
Все засмеялись, но государь, бросая гневные взгляды, продолжал:
— Поглядим, каково они к осени-то петь будут. Не зря все нами решено, а коли слепы они, токмо для них хуже!..
Откинув полу шатра, быстро вошел стремянный Саввушка.
Государь, повернув к нему голову, с чуть заметной тревогой спросил:
— Что?
— Вестник, государь, от князь Холмского, боярский сын Замятня.
Все улыбнулись невольно, услышав забавное прозвище, а государь молвил, усмехнувшись:
— Коль сия Замятня[13] от князя Холмского, то не у нас она, а у новгородцев…
Все засмеялись громко, а Иван Васильевич сказал Саввушке:
— Веди сюды вестника.
Вошел молодой широкоплечий мужик с черной бородой, истово перекрестился на образ, что висел возле походного знамени в красном углу шатра, поклонился государю и прочим, сказал густым, спокойным голосом: