— Будь здрав, государь, на многие лета и вы, князи и воеводы…
Поклонясь опять, встал прямо, ожидая вопросов государя.
— Добре дошел? — спросил великий князь.
— Добре, государь, спаси тя Господь.
— Ну, повестуй!
Замятня поклонился и, собравшись с мыслями, начал спокойно и ровно:
— Князь Данила Митрич Холмский повестует: «Будь здрав, государь, на многие лета. По приказу твоему пригнали мы к Шелони. Там же наехали на рать новгородскую, тысяч сорок их. Весь Велик Новгород со знаменитыми воеводами своими: Васильем Казимиром и Митрием Борецким…»
— Марфин сын? — спросил кто-то из воевод.
— Истинно, Марфы сын, — ответил Замятня и продолжал: — «И многие другие посадники и лучшие люди. О всем же походе рати новгородской мы ведали, им же ничто о нас ведомо не было. В обед, на Акилу-апостола, реку перейдя, нечаянно для ворогов стали мы перед самым станом новгородским. Татары же утресь еще в обход были посланы и за спиной новгородцев в засаду сели. Все ж новгородцы-то вборзе исполчились и стали пред нами силой несметной. Яз же, видя их настроение, на воев своих полагаясь и на засаду татарскую упование имея, не устрашился. Воеводы же их, видя, что мало нас, похвалялись и на нас хулу, яко псы, лаяли. По завету твоему, государь, не ждя их, сам яз ударил по ним, лучникам стрелы в коней пущать повелев. Великое смятенье пошло у них, кони понесли, все полки их перепутались. Ударил тогда яз на них с сулицами и с копьями. Они сперва крепко бились, мы же, коням их не давая на место стать, стрелами и сулицами избивая, теснили со всех сторон. Видя, что подаются они, крикнул яз в трубы трубить, в набаты бить — знак сие татарам. Ударил яз сей же часец с лучшим полком своим новгородцев с левой руки. Мало щит подержавши, дрогнули они, а в сие время изгоном с великим криком наша татарская конница сзади врезалась в ряды их…»
Замятня остановился в волнении, чувствуя, как в государевом шатре все замерли, с лица сменились и громко дышат, будто духа им не хватает. Передохнул и Замятня и заговорил дрожащим голосом:
— «Помог нам Господь! Один за другим полки их спины к нам оборачивать стали. Мы же, с татарами соединясь, гнали их верст двенадцать. Сулиц наших боясь и сабель татарских, бросали доспехи свои новгородцы и, яко пьяни, либо безумни, гнали по воле коней своих. Много избито было, конями потоптано, в Шелони потоплено. Мыслю, боле десяти тысяч изгибло. Многих же лучших людей, а простых того боле, полонили — коло двух тысяч всех-то, что живых руками поимали…»
Загудели в шатре все радостным гулом, закрестились, восклицая:
— Помог Господь!
— Слава Богу и святым угодникам нашим…
Государь сделал знак, и все смолкли. Он встал со скамьи, и, крестясь на образ у походного знамени, взволнованно произнес:
— Благодарю тя, Господи, за милость твою. Церковь святого апостола Акилы обещаюсь на Москве поставити. Дай же, Господи, здравия и сил рабам твоим Даниле и Федору, воеводам храбрым, и всем воям их преславным.
Успокоившись, но брови нахмурив, спросил он вестника:
— Кто же из лучших поиманы?
— Из главных воевод, государь, поиманы Василий Казимир, Митрий Борецкий…
— Покарал Господь злодеев! — крикнул князь Юрий Васильевич, и со всех сторон послышалось:
— Поделом ворам и мука будет!
— Наиглавные из Господы злодеи.
— Судить их без милости…
Иван Васильевич досадливо тряхнул головой, все замолчали, а Замятня продолжал:
— Поиманы еще Козьма Григорьев, Яков Федоров, братья Матвей Селезнев и Василий Селезнев-Губа, племянники Василья Казимира — Павел Телятьев и Козьма Грузов, Киприян Арзубьев, Еремей Сухощек, все золотые пояса из Господы. Много еще житьих людей, купцов, а наиболее из меньших поимано.
— Где ж главные-то злодеи? — спросил великий князь.
— В Русе, за приставы, в железы окованы.
Замятня достал из-за пазухи сверток, в тряпицу обернутый. Вынув из нее грамоту, он подал ее великому князю:
— Сие есть новгородская докончальная грамота с королем Казимиром…
— Дай, — поспешно прервал вестника Иван Васильевич.
Дрожащими руками схватив бумагу и бросив острый взгляд дьяку Бородатому, он молвил:
— Разумеешь?
— Разумею, государь. Сие…
Но государь не дал ему кончить и воскликнул:
— Грамота — наиглавная наша победа! Где ее взяли?
— В кошевом вьюке нашли, а князь Данила Митрич враз уразумел. Сие велел тобе, государь, предоставить, а прочие грамоты и списки у собя хранит для дьяков твоих.