Кроме «Слова иного», о выступлении Нила Сорского сообщают два других публицистических памятника — «Прение с Иосифом» и «Письмо о нелюбках», возникшие не ранее конца 40-х — начала 60-х гг. XVI в. Составители этих памятников засвидетельствовали, что Иван III «повеле быти на Москве святителем, и Нилу и Осифу, попов ради, иже дръжаху наложниц; паче же рещи — восхоте отьимати села у святых цръквей и у манастырей». Подобно Нилу, Иосиф Санин отстаивал принцип нестяжательства, отрицая личную собственность монахов. Власти, по-видимому, рассчитывали на его помощь. Однако волоцкий игумен не оправдал их надежд. Как следует из «Письма о нелюбках», едва Нил стал говорить, чтобы у монастырей сел не было, и его поддержали «пустынникы белозерские», Иосиф «нача им вопреки глаголати». В «Житии» Иосифа его участие в соборе охарактеризовано одной неопределенной фразой: «И в сих же съвопрошаниях Иосиф разумно и добре, разчиняя лучшая к лучшим, смотря обоюду ползующая». Авторы «Жития Серапиона», заимствовавшие ряд отрывков из «Жития Иосифа», в сходных выражениях характеризуют поведение Серапиона на соборе. В своих сочинениях Иосиф Санин выступал как яростный защитник церковных и монастырских имуществ. Кто бы ни покушался на владения святой церкви и монастыря, «князь или ин некий… — писал игумен, — будет проклят». На соборе Санин действовал заодно со всем высшим духовенством. Автор «Письма о нелюбках» утверждал, будто на соборе присутствовал старец Паисий Ярославов, учитель Нила, который в действительности умер до 1503 г.
Паисий жил в Каменском монастыре на Кубенском озере. Из этого монастыря на собор прибыл его ученик старец Денис. Речь на соборе произнес Нил: «Егда совершися собор о вдовых попех и о дияконех, и нача старец Нил глаголати, чтобы у монастырей сел не было, а жили бы черньцы по пустыням, а кормили бы ся рукоделием, а с ним пустынникы белозерские». «Письмо о нелюбках» дало историкам основание утверждать, будто Нил и другие заволжские старцы отстаивали на соборе идею секуляризации монастырских земель.
Данные «Слова иного», а также подлинные сочинения учеников Нила свидетельствуют, что нестяжатели никогда не выступали за насильственное вторжение государства в сферу имущественных прав церкви. Речи Нила клонились к тому, чтобы убедить монахов добровольно отказаться от «сел», ввиду того что владение вотчинами недостойно монашеского жития. Только на этом пути христианского самоотречения иноки и могли спасти себя.
В одиночестве
Иностранных путешественников поражало обилие и богатство монастырей на Руси. По их весьма приблизительным подсчетам, в собственности у черного духовенства находилось до трети всех обработанных земель в государстве. Приведенная цифра, вероятно, преувеличена. Но надо заметить, что монастырские вотчины были в цветущем состоянии в отличие от прочих земель, в особенности мелких вотчин детей боярских.
В последние годы жизни Иван III был захвачен идеей секуляризации. Отобрав у церкви ее земельные богатства, великий князь получал возможность довести до конца все задуманные им начинания, упрочить самодержавную власть. Василий III разделял планы отца. Завладеть землями московской церкви Иван III мог при одном непременном условии — поддержке со стороны Боярской думы. Но добиться такой поддержки оказалось трудно.
Из бояр в пользу планов секуляризации решительно высказался один Василий Борисов-Бороздин, «тферския земли боярин». У тверской знати были свои счеты с высшим руководством церкви, вставшим на сторону Москвы в вековечном споре Москвы и Твери.
Борисовы-Бороздины появились на московской службе до падения Твери. После передачи Тверского великого княжества под управление наследника московского престола Ивана Молодого Борисовы-Бороздины вернулись в тверскую думу. По родословие В. Борисов был «в боярах на Москве и во Тфери».
Московская аристократия неизменно пользовалась поддержкой высших московских иерархов, что и определило их взаимоотношения.
В московской думе в 1503 г. сидели князья Патрикеевы (Д. В. Щеня), Оболенские, тверские (В. Д. Холмский), ярославские (С. Р. Ярославский), бояре Захарьины (Я. Захарьин). Никто из них не был причислен автором «Слова иного» к числу сторонников секуляризации. Но их имена не названы и среди тех, кто защищал церковное землевладение. Дума была запугана казнью Ряполовского и Ромодановского и в трудный час, видимо, предпочла умыть руки.
Веками московская знать щедро жаловала монастырям земли на помин своей души и на устроение души родителей. Теперь она не желала рушить то, что воздвигала вечного ради блаженства.