Из описаний иностранцев очень хорошо видно: Московское государство — процветающая держава. Иван IV, православный государь этой державы, находился в зените славы.
В середине XVI столетия русская цивилизация все еще пребывала на пике своего развития. Это видно не только по военным достижениям, бурной реформаторской деятельности, новым веяниям в искусстве, но и по преобразованиям Церкви. В то время ее главой был мудрый, благочестивый и «книжный» человек, митрополит Макарий, впоследствии причисленный к лику святых.
След, оставленный деятельностью святителя Макария на всем складе русской жизни середины XVI века, столь глубок, что время это с тем же основанием можно называть «эпохой митрополита Макария», с каким именуют его «эпохой Ивана Грозного».
Святитель Макарий родился в 1481 или 1482 году. Постриг он принял в Пафнутиевом Боровском монастыре, отличавшемся большой строгостью иноческой жизни. Затем возвысился до положения архимандрита в Лужецкой обители под Можайском. Великому князю Василию III Макарий понравился своей ученостью, даром учительства и здравым умом. Поэтому государь выдвинул его в архиепископы Новгорода Великого — второе «по чести» место в русской церковной иерархии того времени. Строптивым новгородцам Макарий также пришелся по душе. Пребывая на Новгородской кафедре, святитель Макарий ликвидировал монастыри, где жили одновременно мужчины и женщины. Во главе новых женских обителей он поставил игумений, а не игумнов, а священниками сделал в них белых попов, а не монашествующих. Активно боролся он с остатками язычества в тех местах Новгородской земли, где жили финно-угорские народы. При нем был отремонтирован и украшен собор Святой Софии — главный в городе.
В 1543 году Макария поставили митрополитом Московским. Он взошел на кафедру в трудное для Русской церкви время. Вот уже несколько лет служилая знать вертела как хотела митрополитами, а у малолетнего государя не было власти, чтобы воспрепятствовать этому. Но Макарий старается не участвовать в придворных интригах, лишь постепенно и осторожно поддерживая государя-юношу и собиравшихся вокруг него людей. Добрые советы митрополита способствовали постепенному возвышению Ивана IV над хаосом придворной борьбы.
Русская церковь также нуждалась в централизации, как и государство. Обычаи ее в разных областях России отличались друг от друга, не было даже единого пантеона святых. Некоторых из них почитали в одной земле, а по соседству совершенно не знали. Митрополит повелел собрать всю бытовавшую тогда духовную литературу и сведения о всех святых, почитаемых в Русской земле. Вычистил из полученной совокупности все то, что не соответствовало замыслу или считалось «отреченной» (нежелательной для чтения православными) литературой. Остальное Макарий разместил по месяцам и дням: жития святых и произведения канонизированных Церковью авторов. Всего получилось 12 колоссальных по размеру книг, которые именуются Макарьевские Минеи Четьи.
До митрополита Макария наша Церковь знала всего 22 русских святых. Его усилиями на соборах 1547 и 1549 годов было канонизировано еще семнадцать.
Внутренняя жизнь Церкви нуждалась в установлении общего порядка вместо той пестроты, которая на практике установилась в разных концах Руси. В 1551 году прошел большой церковный собор, получивший наименование «Стоглавого», поскольку его постановления уместились в 100 глав[27]. Эти главы построены в форме диалога: царь Иван IV вынес к Церкви щекотливые вопросы, требовавшие обсуждения и решения; собор, в свою очередь, отвечал по пунктам, кое в чем уступив, но выдержав позицию духовной самостоятельности. Помимо экономического (государство пыталось, но не сумело отнять большие монастырские вотчины) собор имел большое нравственное и политическое значение. На нем обличались пороки духовенства, а также склонность прихожан к ересям, астрологии, «мудрованию» в духе протестантизма, тогда очень влиятельного в Восточной Европе. Собор указал на необходимость «исправить» все это. Он определил компетенцию церковных судов. Показано было также, сколь далеко может простираться вмешательство воли государя в область церковных дел.
На многих государственных преобразованиях того времени лежит отсвет воли и мудрости святителя Макария. Пока он был жив, борьба монарха и служилой знати не принимала жесточайших форм, которые придут в российскую политику через год после его кончины. А отношения между государем и Церковью надолго приняли благодатный характер симфонии — соработничества.
ЗАВОЕВАНИЕ КАЗАНИ
При Иване IV к России были присоединены Казанское и Астраханское ханства.
Особенно серьезным успехом следует считать покорение Казани. Затяжные войны с нею велись со второй половины XV столетия[28]. На протяжении многих поколений Московское государство и Казанское ханство сражались друг с другом, не щадя сил, не считая потерь. Они сцепились, будто два молодых хищника. Могучий лев, словно сошедший с изображений на стенах древних соборов Владимира, — это, конечно, Россия. Стремительный барс — это Казанское ханство. Их борьба могла закончиться только смертью одного из зверей. Лев истекал кровью от укусов барса. Десятки тысяч русских пленников томились в рабстве у казанцев. Им не было избавления, их выставляли как товар на работорговых рынках, их могли отпустить домой, только если родня сумеет чудом собрать и переправить огромный выкуп. Губительные набеги татарской конницы разоряли города, уничтожали села, опустошали восток державы. Там приходилось постоянно держать большие войска. Нескончаемая вооруженная борьба изматывала Московское государство, наносила урон казне, не позволяла нормально развиваться русскому обществу.
Но когда лев собирался «в силе тяжкой», один удар его мощной лапы стоил десятка укусов барса. И барс утихал на время, чтобы потом опять возобновить набеги, опять начать смертельную борьбу.
Молодой государь российский знал, что обязан покорить Казань. Долг христианского правителя призывал его вытащить эту занозу из тела России. Поэтому молодой Иван IV проявил необыкновенное упорство в борьбе с Казанским ханством.
В середине 40-х годов XVI века произошло очередное обострение отношений с Казанью, вылившееся в трудную затяжную войну. Первые походы на Казань, по всей видимости, не отличались особым размахом. Иван Васильевич в них, по малолетству, не участвовал.
В 1547 году, всего через несколько месяцев после того, как Иван Васильевич венчался на царство и женился, он, юный государь, начал подготовку к большому походу на Казань, в котором должен был сам принять участие.
Первое время его преследовали неудачи. Казалось, ханство устоит под ударами русских.
Масштабное зимнее 1547/48 года наступление сорвалось как будто из-за ранней оттепели и таяния льда на реках. Или же из-за того, что воинство со своим государем во главе пало духом от тягот дальнего похода? Замерзшие реки в ту пору использовались как наилучшие дороги для наступающих войск, а исчезновение таких дорог ставило русскую армию в трудное положение. Иван Васильевич оставил войска и вернулся в Нижний Новгород, нимало не понюхав пороху.
Через два года он все-таки дошел до Казани, но так и не приступил к штурму. Простояв под городом недолгое время, царь вновь отступил по той же самой причине — из-за оттепели и дождей. Таким образом, для него это были «мирные» походы.
В 1552 году на Казань опять отправились объединенные силы Московского государства, во главе которых вновь должен был встать сам государь.
Тогда он был совершенно взрослым по понятиям того времени человеком — ему уже исполнилось 22 года. Дворяне («служилые люди по отечеству») в ту пору начинали служить с пятнадцати лет, и это считалось вполне нормальным, в порядке вещей. В соответствии с обычаями XVI столетия и сам монарх в подобном возрасте не считался слишком юным, чтобы возглавлять воинство. Как уже говорилось, Иван Васильевич успел к 1552 году дважды побывать во главе московских войск, хотя и не вступил ни разу в сражение с неприятелем.
28
Иван III Великий и Василий III время от времени ставили Казань в положение вассала Москвы, но затем казанцы, как правило при поддержке крымских ханов, выходили из подчинения и нападали на Россию.