Отдохнув, полки добрались до Казани. Татары портили перед ним мосты и гати. Переход длительностью в один день удалось завершить лишь за трое суток. Но всё это были уже совсем незначительные трудности — по сравнению с прежними тяготами. Последний отрезок маршрута от коренной Руси к Казани преодолевали уже не уставшие и поникшие бойцы, а воинство, вновь полное энергии и отваги.
Завидев издалека минареты казанских мечетей, высокие башни крепости, гладь озера Кабан, царь мог с удовлетворением сказать себе: «На этот раз дошли в полной силе».
В детские годы государь не знал военного дела и не имел ни малейшего представления о тяготах большой войны. Кто бы его научил? Отец слишком рано ушел из жизни, чтобы стать сыну наставником в тонком искусстве ведения войн. Но став юношей, Иван Васильевич захотел попробовать, что это такое. В конце концов, такова его державная работа: сражаться за православную страну с басурманами. До совершеннолетия его стремление вяло сдерживалось окружающими. Впоследствии царь бросается в военную стихию и… с маху сталкивается с трудными обстоятельствами Казанской войны.
Служилая аристократия не препятствует ему: присутствие государя в действующей армии может воодушевить воинов, а в случае его гибели есть достойный наследник престола в лице князя Владимира Андреевича Старицкого…
Невероятно сложная, рискованная, кровавая война с Казанским ханством не могла воодушевить юного государя. Видимо, он то исполнялся боевого пыла, то падал духом. Свидетельством тому служит скорое возвращение из неоконченного похода 1548 года, но в то же время и упорство, с которым Иван IV выходил с полками на Казань. В конечном итоге всё, что требовалось от православного монарха, было им совершено.
Отношения между Иваном Васильевичем и его воеводами, как можно было убедиться, — далеко не безоблачные. Вероятно, не столько руководит он, сколько руководят им. Это порождает конфликтные ситуации. Царь, в памяти которого оставались свежи воспоминания сиротского детства, вновь оказывается в ситуации, когда не он контролирует происходящее, а, скорее, собственные воеводы контролируют его действия. Должно быть, время от времени он испытывал настороженность, чуть ли не страх в отношении военачальников-аристократов.
Однако в целом результат положительный: колеблющейся воли молодого государя и понимания его воевод, что дело делать надо, оказывается достаточно для триумфального «Казанского взятия».
В двадцатых числах августа 1552 года русские полки плотно обложили Казань со всех сторон. Дворянская конница и стрелецкая пехота поставили шатры, заняли дозорами все дороги, ведущие из города. Позднее подошел обоз. Позже всех подтянулась к стенам города тяжелая осадная артиллерия. Ее доставили по Волге на больших судах. В ту пору Московское царство обладало первоклассной артиллерией, притом пушкари, как уже говорилось, проходили суровое обучение. На учениях они стреляли зимой, в лютый мороз, по многу часов.
Русские войска, преодолевшие пустынную, голодную местность, готовы были драться насмерть. Численностью они намного превосходили защитников города. По свидетельству очевидца[31], под Казань пришло около 90 тысяч русской конницы и пехоты. Конница по численному составу во много раз превосходила пехоту. Она состояла из дворянского ополчения, дворянских боевых холопов и казаков. Вообще главной силой русской армии XVI века являлась именно конница. Конные дворяне вооружались щитами, саблями, луками, копьями, боевыми топорами, сулицами (дротиками). Те, кто побогаче, носили кольчуги. Те, кто победнее, облачались в «тегиляи» — стеганые «доспехи» из плотного материала. По отзывам иноземцев, русская конница того времени обладала феноменальной выносливостью и могла вести бой в тяжелейших условиях. Русскую пехоту составляли стрельцы. Их главным оружием являлась тяжелая «пищаль». Кроме того, стрельцов вооружали «бердышами» — боевыми топорами на длинной рукояти, приспособленными для нанесения как рубящих, так и колющих ударов.
Казанцы были полны отчаянной решимостью обороняться: 30 тысяч бойцов, собранных для защиты города, мощные укрепления. Казанский хан оставил сильную рать за пределами города для нападений на русские позиции. Вместе с собой казанцы заперли в городе иностранных купцов, не оставив им иной возможности выжить, только как вместе с ними защищать крепостные стены. Особую надежду татары возлагали на турок и армян: те слыли превосходными артиллеристами. Некоторых татары приковали к орудиям железными цепями.
Хозяева города знали: когда царские ратники начнут освобождать многочисленных, страшно изможденных русских рабов, пощады их господам не будет.
Царь выехал на холм в версте от стен города и велел развернуть боевые знамена. Затем он принялся объезжать Казань по кругу. По традиции его сопровождали воеводы, дьяки, почетная охрана. Войска видели: государь изучает местность, готовит удар. Однако Иван Васильевич больше слушал разговоры старших воевод. Они по опыту знали, где лучше поставить пушки, а откуда повести ратников на штурм. Молодой царь учился: когда-нибудь и ему придется самостоятельно продумывать план битвы или осады. А пока следует смотреть и слушать, как это делают люди, поседевшие в сражениях и походах.
Казанский кремль являлся «крепким орешком». В ханские времена высокие стены его были сложены из мощных дубовых бревен. Они покоились на высокой земляной насыпи. Между двумя рядами бревен татарские строители насыпали камни и песок, придав укреплениям дополнительную мощь. Их окружал глубокий ров. На стенах и башнях стояли пушки. Казанские татары давно знали «огненный бой» и управлялись с артиллерийскими орудиями не хуже русских. Современный Казанский кремль с каменными стенами — детище русских зодчих. От древней ханской крепости ничего не осталось.
Русские ратники поставили вокруг города 150 больших и средних орудий. Пушкари били из них постоянно. Грохот пушек слышался днем и ночью. Скоро артиллерия татар был подавлена, и только лучшие стрелки казанские все еще посылали в сторону царского войска свинец из пищалей.
По ночам Ивана Васильевича, спавшего в походном шатре, будили звуки жестокой сечи: казанцы во время вылазок пытались захватить или испортить московские пушки. Он велел войскам отсыпаться днем, но гром канонады не давал им делать это.
Каждый день царь объезжал свои полки, советуясь с воеводами, укрепляя воинов словом и одаривая их.
Однажды ранним утром воеводы вывели царя из шатра и показали большое исламское знамя, раскачивающееся над крепостной стеной. Ему объяснили: так казанский хан Едигер призывает своих слуг ударить из лесов и болот в спину царским воинам. Иван Васильевич приказал немедленно поднимать войско. Ударили большие воинские барабаны, запели трубы. Сквозь эти звуки издалека донеслись гиканье и посвист черемисской конницы, союзной татарам. Черемисы нападали снова и снова, беспокоили тылы русского воинства, наносили урон, норовили захватить пушки.
Иван Васильевич созвал большой воинский совет. Воеводы один за другим подтвердили то, что он и сам уже понял: нельзя сражаться на два фронта одновременно. Люди измотаны, все время пребывают в ожидании нового нападения. Старшие воеводы посоветовали разделить армию: половину направить бить черемисов, в то время как вторая будет охранять орудия и стан. Царь, поразмыслив, согласился. Князья Горбатый-Шуйский и Микулинский повели стрельцов и дворян на черемису.
Несколько дней спустя мобильные силы русских вернулись с победой. Часть их осталась лежать в лесных дебрях или погибла при штурме хорошо укрепленных городков неприятеля. Зато уцелевшие пришли с богатой добычей и множеством пленников. Татарам уже не от кого было ждать помощи, но они не сдавались. В русском стане эту отвагу принимали с досадой, но и с уважением.
Казанцы за каждыми воротами, за каждой брешью, пробитой ядрами русских пушек, устроили земляные насыпи и вели ответный огонь. В случае приступа многие царские ратники погибли бы, не успев добежать до стен. Слишком дорого обойдется освобождение соотечественников из рабства…