Князь Курбский писал о крови, которой «напился» Иван Васильевич еще в детстве. Да, если не со вкусом крови, то, во всяком случае, с ее запахом, юному государю пришлось познакомиться очень рано. Мать и думные люди понемногу приучали его к участию в государственных делах: мальчик присутствовал на приемах иностранных дипломатов, участвовал в церковных торжествах и церемониях. Однако до первой половины или даже середины 40-х годов XVI столетия он вряд ли что-то значил в делах правления. Правили то Елена Глинская, то Шуйские, то, недолгое время, Вельские с группой сторонников. Государю просто не хватало годочков для участия в серьезных играх державства.
Впервые он выходит на арену как фигура, способная отстаивать собственный интерес, в 1543 году — мальчик спас от смерти Федора Воронцова. Тогда дети взрослели раньше, чем сейчас, а сиротство и обстановка нестабильности, борьбы между сторонниками разных «дворовых» группировок, вполне реальная возможность лишиться трона — все это очень способствовало быстрому возмужанию Ивана Васильевича. В конце 1543-го — 1544 году он начинает переламывать ситуацию в свою пользу. Вряд ли одни только усилия венценосного подростка могли изменить позиции на шахматной доске большой политики. Была к тому и значительно более серьезная предпосылка: «Шуйское царство», т.е. попытка монополизации власти одной аристократической партией, входило в противоречие с интересами других групп и семейств. Как ни парадоксально, сильный государь оказался не столь уж бесполезен для русской знати того времени: при ее многолюдстве и, может быть, даже избыточности, великий князь исполнял роль арбитра в спорах и следил за тем, чтобы в разделе административного пирога участвовали все значительные силы[20]. К середине 1540-х правителя-юношу поддерживали: новый митрополит, а также семейство Глинских, пусть и ослабленное прежними потерями. «Врагами его врагов» стали многочисленные аристократические кланы, противостоявшие Шуйским (Щенятевы, Хабаровы, Тучковы, Вельские, предположительно Морозовы, и особенно Воронцовы), а также все те, кому Шуйские вчистую отрезали дорогу к власти. Эта совокупная сила начинает действовать, превратив малолетнего великого князя в свое знамя. Зимой 1543/44 года «партия государя» наносит ответный удар.
Вот что сообщает об этом летопись: «Тоя же зимы декабря в 29 день князь великий Иван Васильевич всеа Русии, не мога того терпети, что бояре безчиние и самовольство чинят без великого князя веления своим советом едино-мысленных своих советников, многие убийства сотвориша своим хотением и перед государем многая безчиния и государю безчестия учиниша и многия неправды земле учиниша в государеве младости, и великий государь велел поимати первосоветника их князя Андрея Шуйскаго и велел его пре-дати псарем. И псари взяша и убиша его, влекуще к тюрьмам противу ворот Ризположенских в граде. А советников его розослал, князя Федора Шуйскаго, князя Юрия Темкина, Фому Головина и иных. И от тех мест начали бояре боя-тися от государя, страх имети и послушание»{19}. Видимо, сопротивление группировки Шуйских было подавлено недостаточно. Поэтому ровно через год, в декабре 1544-го, был нанесен второй удар, на добивание. Пострадало лишь одно семейство, относившееся к числу явных сторонников Шуйских: «…положил князь великий опалу свою на князя на Ивана на Кубенского за то, что они [так в летописи!] великому князю государю не доброхотствовали и его государьству многие неправды чинили, и великое мздоимство учинили и многие мятежи, и бояр многих без великого государя веления поймали и побили. И князь великий велел, его поймав, сослати в Переславль и посадити за сторожи и со княгинею…»{20} Опала была кратковременной и закончилась в мае 1545 года. Очевидно, эта мера имела своей целью оказать устрашающее воздействие. Сторонникам «Шуйского царства» давали понять: прежнее влияние им не возвратить, а лучше бы вести себя поскромнее и потише. Так было совершено первое значительное политическое деяние Ивана IV. Сопровождалось оно действительно кровопролитием. И для партии Шуйских подобный разгром стал полной неожиданностью…