Не существовало даже единого для всей России пантеона святых…
Административной структуре, правовой сфере и церковному устройству требовались реформы. В 30-х — первой половине 40-х годов преобразованиям уделялось мало внимания. Борьба за власть пожирала творческие силы политической элиты. В активе того периода — лишь денежная реформа Елены Глинской. Ко второй половине 1540-х проблем накопилось выше крыши…
После венчания государя наступает период, благоприятный для реформаторства. У кормила власти стоят все те же аристократические кланы, но среди них нет первенствующей партии. Иными словами, наступило примирение могущественнейших людей России, они договорились между собой о более или менее равномерном распределении власти. Число «думных людей» возросло. Государь уже не являлся мальчишкой, которым нетрудно помыкать, теперь он мог выполнять роль арбитра и влиять на политический курс в желательном для себя направлении; однако совокупной силе нашей аристократии Иван Васильевич мало что может противопоставить[28]. Поэтому внутреннюю политику формулирует в конечном итоге не он. Формальное примирение между ним и его недоброжелателями происходит в 1549 году: царь публично снимает с них вину за прежние злоупотребления. На митрополичьей кафедре стоит человек государственного ума, великого милосердия и обширных знаний — св. Макарий.
В ходе реформаторской деятельности образуется… нечто, впоследствии поименованное князем Андреем Михайловичем Курбским как «Избранная рада»{26}. На протяжении поколений лет историки спорят, чем она являлась — постоянно действующим административным органом, политическим клубом, Ближней думой, группой теснейших сотрудников царя? Не так давно вышла книжка, автор которой вообще отрицал существование Избранной рады{27}.[29]
По всей видимости, Избранная рада была чем-то вроде политического кружка, работавшего при Александре I в начальные годы его правления. С той лишь разницей, что деятельность Избранной рады оказалась намного результативнее. В ее состав, помимо самого государя, входили: окольничий Алексей Федорович Адашев[30], священник кремлевского Благовещенского собора Сильвестр, боярин князь Дмитрий Иванович Курлятев, возможно, митрополит Макарий. Что касается других политических деятелей того времени, то их присутствие в составе кружка менее вероятно. Однако, поскольку ни в летописи, ни в каких-либо архивных комплексах работа Избранной рады не отражена, о ее функционировании и о ее составе больше приходится гадать, чем делать выводы на устойчивой информационной основе.
Вероятно, Избранная рада играла роль политического консультативного совета, а также «буфера» между государем, аристократическими партиями и Церковью. Здесь согласовывались позиции по важнейшим вопросам внутренней политики и рождались окончательные формулировки административных решений. Но реальной властью наделена была все же не Избранная рада, а Боярская дума и государь.
Итак, государь и боярское правительство, используя в качестве инструмента Избранную раду, провели ряд серьезных реформ.
Были отменены кормления, и на их место пришел сбор «кормленого окупа», т.е. денежных средств, которые потом распределялись казной между представителями военно-служилого класса{28}. На местах ограничена была власть наместников и волостелей — администраторов, присылаемых из Москвы; значительная часть их прерогатив перешла к выборным должностным лицам: излюбленным головам, земским и губным старостам{29}. Они теперь занимались оперативной работой, следствием и судом по воровским, разбойным делам и прочей уголовщине{30}, а также урегулированием поземельных дел.
28
Сам он впоследствии напишет о своем аристократическом окружении тех времен (конец 1540-х — 1550-е гг.): «…всю власть вершили по своей воле, не спрашивая нас ни о чем, словно нас не существовало, — все решения принимали по своей воле и желаниям своих советников. Если мы предлагали даже что-либо хорошее, им это было неугодно, а их даже негодные, даже плохие и скверные советы считались хорошими». См.: Переписка Андрея Курбского с Иваном Грозным// Памятники литературы Древней Руси. Вторая половина XVI века. М., 1986. С. 53.
Впрочем, источники показывают, что влиять на дела в то время (особенно ближе к середине 1550-х) государь все-таки мог.
29
Большинство академических историков встретило появление концепции А.И. Филюшкина критически. Однако во всем и окончательно опровергнуть его выводы не представляется возможным, поскольку для этого просто нет достаточной источниковой базы.
30
А.Ф. Адашев происходил из богатого и влиятельного костромского рода (служил по I статье списка «тысячников»). В Боярской думе заседал еще его отец — Федор Григорьевич Адашев, дослужившийся до боярского чина. Однако представителям знатнейших княжеских семейств России, попавших в Думу, Адашевы значительно проигрывали и в родовитости, и в богатстве. Вероятно, это позволяло А.Ф. Адашеву играть роль доверенного советника царя, не вызывая острого недовольства аристократов: он был слишком незначительной фигурой, чтобы дать перевес одной из партий. В роли «ничьего» человека, нейтрального вельможи, своего рода пред-Сперанского он оказался идеален. Но при всем том окольнический чин А.Ф. Адашев получил только в конце 1553-го или в 1554 году. Видеть в нем главу группировки, «отражавшей интересы дворянства», как полагал А.А. Зимин, нет достаточных оснований. См.: