- Подожди, объясни, что, собственно, получилось? - тут до Вадима начало доходить. - Так я, вроде... по-настоящему?..
- Конечно. Видно было хорошо?
- Чётче, чем в записи, почти как в жизни.
- Это потому, что тебя тоже видели, - пояснил физик и засмеялся: - Мы шестнадцать процентов прозрачности оставили. Можно и без прозрачности, но так лучше - архангел Вадим эфирным созданием выглядел.
Объяснение Вадим пропустил мимо ушей. Не до того было, дошло, наконец, не запись, всё вживую. При нём, в его присутствие человека утопили. А он... мог ведь спасти, не спас, поздно спохватился. Стыд и презрение к себе - не до разговоров про технические подробности.
Саша заметил, что Вадим не слушает, скорее всего понял и его состояние. Ушёл, вернулся с чашкой и бубликами. Вот. Одного головой в грязную зимнюю воду, другому сладкий чай и провизия. Но Вадим поблагодарил, сделал несколько глотков, и, наконец, пришёл в себя.
- Значит теперь никакого Ивана Грозного не было? Нет, был, но ушёл в монастырь. А сын его Иван... - Вадим перевёл глаза на репродукцию, она ничуть не изменилась. И здесь не справился. - Подожди, не радуйся. Если история другая, то и сына старикашка не убивал. А картина Репинская на месте, не складывается одно с одним, ошиблись вы.
Физик пожал плечами:
- Был Иван, конечно. Никуда не делся. Но это у нас. Я ведь тебе про множественность миров объяснял.
Вадим хотел напомнить, что не объяснял, только начал объяснять и убежал сразу, но не стал спорить. Незачем спорить, если и так ясно о чём речь:
- Понятно, вы меня в чужой мир запустили события менять. Типа, хоть посторонним людям, а помочь. Понимаю.
- Не понимаешь. События ты менял у нас. Но мир, он, популярно говоря, ветвится. Каждое неоднозначное действие, каждое решение, приводит к образованию развилок. Иногда, не всегда, конечно, разница нивелируется, и миры сливаются в один. Но чаще, всё-таки, ветвятся.
- И вы везде побывали, посмотрели?
- Не совсем, - смутился Саша, - в другие ответвления перемещаться не умеем. Никто пока не умеет. Но математическая модель... в общем, вероятнее всего миров много.
Модель Вадима не убедила - всегда считал, что математика от жизни несколько оторвана. Скажем, нельзя взять из холодильника картонку кефира, если вечером забыл зайти в гастроном. Хоть математика и говорит, что можно, и в холодке останется минус одна упаковка.
Странно, но идея с вариантами немного успокоила. Может не везде он, Вадим, олуха сыграл? Может и успел вовремя в каком-нибудь другом мире?
- Получается, вы создаёте миры, которые... как бы это сказать... в общем, лучше, чем наш? Попадать туда не умеете, о результате точно не знаете, но всё равно трудитесь. - Вадим поднял начавшую остывать чашку: - За альтруизм, и вообще хорошие вы ребята.
Сказал без иронии, от души. Случается такое с артистами, что не играют, а говорят от души.
- Не совсем, - повторил Саша, но, на этот раз, смущаться не стал, - Понимаешь, это сейчас в другие миры попасть не можем. Но наука ведь шевелится, развивается, когда-нибудь доберёмся. Приятнее с добрыми людьми в будущем контакты наводить, а не с опричниками или фашистами, например.
Волна гриппа пошла на спад, Гамлет выздоровел, и в вечернем спектакле Вадим не участвовал. Всё равно пришёл в театр - очень уж хотелось увидеть Ниночку. Дурное такое свойство у влюблённости - и понимаешь бесполезно, обломали тебя давно и не один раз, а ноги сами несут. Раз за разом, пока не пройдёт умопомрачение, не поменяется состояние организма. А не повезёт, и не пройдёт, и останется навсегда. Тогда совсем плохо. Есть такое понятие платоническая любовь. Воспета и театром, и литературой вообще, всех очень радует и возвышает, за исключением, разве что, самого влюблённого.
Вадим покрутился в гримёрке, в фойе, поболтал с коллегами и оказался в раздевалке, случайно, как раз в тот момент, когда Нина спускалась туда по лестнице. Тут же понял - встреча выглядит совпадением только с его точки зрения, что сейчас на него посмотрят проницательным взглядом, обдадут холодком презрения, и останется двигаться домой в расстроенных чувствах. Ничего нового, ничего необычного, но очень грустно.
Понял и даже попятился, однако Нина не прошла мимо. Остановилась и неожиданно улыбнулась:
- Вадим? Ты же в спектакле не занят?
- Ну, - Вадим растерялся, вопросов он никак не ожидал, не тот у Нины Леонидовны образ, чтобы спрашивать. - Ну я так, по делам, мелочи разные... Больше делать сегодня нечего всё равно.
- Нечего? А мне, как раз на трамвае ехать не хочется. Давай ты меня проводишь немного, по пути посидим где-нибудь в кафе?
Центр города выглядел празднично. Понятно, это он, Вадим, так видит, настроение такое, но какая разница. Ниночка улыбалась, по-доброму улыбалась, без льда в глазах. И вдруг почувствовал, что она не холодная... или, может, больше не холодная? Добрая и хорошо к нему, Вадиму относится, наверное, даже лучше, чем просто хорошо. Но ведь была, ещё вчера была Нина Леонидовна, почему он не заметил перемены, причины? От-сут-ство-вал. В нашем времени отсутствовал. Прошлое менял, и настоящее других миров. Других? Может ошибся доктор физико-математических наук. Ошибся, конечно ошибся. Растопил Вадим лёд, там в прошлом растопил. И Галатею, сам оживил, оживил статую навсегда.
Ниночка шла и слегка помахивала небольшим стильным рюкзаком. В разноцветном свете витрин переливался, висевший на клапане, брелок-бабочка, как будто трепеща крыльями, то синими, то зелёными, то красными.