Фу-у… Уже легче. Остался главный, верхний взрыватель. Риска указателя стоит на «шарф», что по-немецки значит «опасно». Красная точка у красной черточки. Мина на боевом взводе.
Пытаюсь повернуть взрыватель справа налево — против часовой стрелки, чтобы красная точка встала прямо перед белой черточкой, у надписи «зихер» — «безопасно». А взрыватель ни с места. Заржавел или по какой другой причине застопорился, а только не идет.
Откровенно признаюсь, я малость растерялся. Как быть? Ясно, что силой тут не возьмешь, но и оставлять нельзя. Снаряженная, со взрывателем то есть, мина очень опасна, хоть и в сторону от дороги ее оттащишь. Уничтожить ее полагается. Так я и сделал.
Да-а, иной раз немало повозиться приходится, пока мину обезвредишь. Стоишь перед ней на коленях и видишь: ромашки сквозь колючую проволоку пробиваются, муравей между травинок ковыляет. Спешит, торопится по своим муравьиным делам. И никакого ему дела нет до войны, и не знает он, что тройной Иван локтем смерть задевает…
Это меня в нашей роте так прозвали — «тройным Иваном». Были у нас Иваны, был Иванов, Николай Иванович, но Иваном Ивановичем Иванченко один я оказался…
Слушайте дальше. Как-то проверяли мы брошенные немецкие блиндажи на околице села. Земля вязкая. Припорошена снегом. Дали мне тогда в напарники молоденького солдатика Кравчука Петьку, чтобы приучал его к саперному делу. Курносый такой, веснушчатый паренек. Неплохой паренек, старательный. Раньше в истребителях танков состоял.
Из госпиталя Кравчук к нам прибыл и по саперной специальности еще азы проходил. Но опыт и практика — дело наживное. Было бы только желание.
Подходим мы с Кравчуком к блиндажу. Добротный блиндаж, в четыре наката. Видим сквозь оконце — две бутылки вина и открытая банка консервов на столе. Вроде бы второпях оставлено. И сапоги на видном месте новехонькие, с широкими голенищами. Мода такая у немцев была — автоматные магазины они за голенищами таскали.
Загорелся мой Кравчук.
— Разрешите, — говорит, — сапоги взять, а то мои, — и на обмотки показывает, что десять раз вокруг ноги, — на склад пора сдать. Очень уж надоело их сматывать да наматывать.
— А жить не надоело? — спрашиваю. — Соображать надо, голова ты и два уха… Приманку фашисты оставили. Может, польстится какой зеленый сапер вроде Кравчука, а его на метле и объедут — спишут со всех видов довольствия… А вот ты как раз и нашелся. Вижу по глазам: и верит мне Кравчук, и не верит.
Но идти в блиндаж не разрешаю. Подвох чувствую.
Взял я веревку, к длинному шесту привязал. К другом концу шеста крючок из проволоки приспособил и сквозь окно аккуратненько те сапоги зацепил. Отошли мы с Кравчуком подальше, насколько веревка позволяла, залегли в канаве.
— Давай, — говорю, — Петя, дергай.
Потянул Кравчук за веревку, а тут ка-ак рванет! Бревна в воздух полетели. Вместо блиндажа воронка осталась да земля курится.
На Кравчуке лица нет. Губы будто мелом кто вымазал. Съежился, волосы под шапкой дрожащей рукой почесывает.
— Вот тебе и разжился… — бормочет. — Чуть из-за этих сапог собственную голову не потерял.
— Верно, — соглашаюсь, — вполне мог потерять. А нам с тобой, товарищ Кравчук, из-за каких-то сапог рисковать нет резона. Мы еще портянки в Берлине должны сушить. Всякие же каверзы да сюрпризы разгадывать учись. На то ты и сапер…
М-да, на разные ловушки фашист горазд. Стоит, к примеру, легковая автомашина на обочине дороги. Какой-нибудь брошенный при отступлении «оппель-капитан», «мерседес» или «фольксваген». Но не спеши открывать дверцу, не торопись садиться! От дверцы тянется шнурок к взрывному заряду. Под сиденьем такое же «угощение» оставлено… Одним словом, мина на мине сидит и миной погоняет.
Или валяется, скажем, чемодан. Кожаный, на ремнях, с блестящими никелированными уголками. Ну чего греха таить, иной несведущий солдатик сгоряча полюбопытствует, что в том чемодане. А того не учтет, что от чемодана малоприметная, тоньше гитарной струны, стальная ниточка под землю идет к мине.
Да всех хитростей и не перечесть…
Помню, приказали мне проверить один двухэтажный дом. Подозрение возникло, что «консервы» там имеются. Не мясные, разумеется, не рыбные и не овощные. «Консервами» мы называли МЗД — мины замедленного действия. Самые они что ни есть опасные.
Взрыватели в МЗД бывают разные. Чаще всего со специальным часовым механизмом, от которого зависит взрыв. Ставятся те часы на определенное время. Разное оно может быть — и десять часов, и пятеро суток, и больше. Поди угадай.