Ты на сына-то своего посмотри, ему лет двадцать будет. Это что же, вы двадцать лет в бочке проплавали? Врёшь поди.
- Не забывай, я Царица! - придав своей фигуре величественный вид, произнесла женщина. - Я никогда не вру. В бочке мы пробыли двадцать дней, я считала. Видать бочка эта не простая, раз за двадцать дней царевич Гвидон на двадцать лет подрос, ну а я на двадцать лет состарилась. - вздохнула царица.
- Чудеса, да и только. - Старик и верил и не верил царице. Верить-то хотелось, тогда всё хорошо и по доброму получается, а не верить хотелось, потому что уж больно на вранье похоже. - Надо будет бочку эту проверить, на чудеса. Взять поросёнка и положить в неё на денёк. Глядь, и подрастёт, как за год. Представляете выгода какая?! - Старик, опять же, в силу ремесла своего рыбацкого, соображал быстро и фокус с поросёнком придумал тут же, не сходя с места.
- Проверяй. Если не веришь. - недовольно как-то проговорил царевич. - Сам посуди, зачем нам врать-то?
- Да я не поэтому. - отмахнулся от царевича Старик. - Верю я вам, верю. Меня бочка интересует. А вдруг и правда она такая чудесная, представляете, что будет?
- Забирай её себе. - царевич пнул ногой бочку. - Ну как подарок, что ли, за наше спасение.
- Спасибо, царевич. - в знак благодарности поклонился Старик. - Даже если бочка эта и никакая не чудесная, все равно спасибо. В ней можно будет рыбу солить, гляди какая большая. Да и вообще, вещь в хозяйстве нужная.
А пока вот что, помоги-ка Салтаныч мне бочку в сараюшку закатить, а потом домой ко мне поедем. Помыться, поесть вам с дороги надо, - Старик усмехнулся. - да и переодеться не мешает. Одеждато двадцать дён не меняна, грязная уже.
Царица в знак благодарности улыбнулась Старику, а царевич Салтаныч, тот ничего не говоря, поднял бочку, один, и понёс к сараю. Старик опять обалдел. Слышать-то о богатырях он слышал, а вот видеть их, живьём не приходилось, царевич первым был.
- Куда ставить, показывай. - царевич стоял перед воротами сарая.
- А где свободное место увидишь, туда и ставь. - сказал Старик.
Царевич занёс бочку в сарай, и скоро вышел оттуда, на ходу отряхивая штаны, запачкался немного.
- Ну, гости, хоть и нежданные, но все равно, дорогие. - "Правильно сделал, что лошадь не распряг, как чувствовал". - подумал старик. - Садитесь в телегу, карет царских у меня нету, не положено.
Царица с царевичем уселись в телегу. Старик впереди, за кучера, а лошадь, лошадь хоть и удивилась по-своему, по-лошадиному, мол, что это сегодня так рано? Но поскольку знала всего лишь одну дорогу: из деревни к морю и от моря в деревню, пошла домой...
Глава пятая
Пока ехали до деревни, Старик с разговорами и с расспросами не приставал. Люди, считай с жизнью попрощались, а тут спасение пришло, такое не каждый пережить сможет. Пусть в себя придут, полагал Старик, в баньке попарятся, поедят, тогда уж скорее всего, сами всё расскажут, не надо будет ничего выспрашивать да выпытывать, так лучше будет.
Сейчас Старика заботили вещи, которые поважнее будут, чем рассказы царицы и царевича. Старик думал и пытался угадать, как будет ругаться Старуха, сильно или очень сильно? В том, что она будет ругаться Старик нисколечко не сомневался, потому что по другому быть не могло. Да и как могло быть другое, если уже столько лет одно и тоже - ругань на ругани и руганью погоняет? Другого в своей жизни Старик не видел, потому и не представлял.
Но сегодня, видимо сильно задело это спасение его просоленную и пропахшую рыбой душу, Старик собирался дать отпор Старухе. Он решил, что когда Старуха начнёт ругаться, Старик осадит её, резко осадит.
Ладно бы на него, тогда ничего страшного, привык уже. А тут люди посторонние, да ещё к тому же невинно пострадавшие, они-то здесь причём? В чём они перед Старухой виноваты? Или она их в бочку неизвестно за что закатала и теперь буянит и ругает Старика и гостей за то, что: первый освободил, а вторые освободились? От этой мысли Старику даже весело стало, правда на чуть-чуть, не весёлые думы и картины Старухиного гнева взяли верх над весёлостью.
Старик решился, если Старуха начнёт ругаться, не если, а начнёт, тогда он власть и силу свою мужескую над ней покажет, ну и что, что при гостях. Поколотит Старуху, чтобы знала, кто в доме хозяин и что перечить ему не след. Опять же, бабу, её иногда даже полезно поколотить, для неё самой же и полезно, а то в конец распустится.
Вот Старик, он Старуху никогда пальцем не тронул и глядите что получилось? Так что сегодня ей надо будет сто раз подумать, прежде чем рот открывать и кричать на всю деревню, правда Старуха об этом пока ещё не знает.
До деревни ехать было недалеко, да и лошадку Старик подстёгивал и подбадривал. Та в свою очередь, то ли понимая, что случилось что-то, то ли не желая ещё подбадриваний, в виде кнута, на этот раз бежала трусцой, не так как утром, еле-еле плелась.
Подъехали к дому. У ворот встречала Старуха. "Ну прямо день чудес сегодня какой-то. - удивился Старик. - Ну вот откуда она узнала, что я сегодня вернусь так рано? Может просто вышла по каким-то делам, а тут я?"
Но думать об этом было уже некогда, да и незачем, вот он дом родной и вот она, Старуха, встречает.
Старик в двух словах рассказал Старухе о случившемся, ну а дальше, дальше, даже если бы из бочки той черти повыскакивали, Старик удивился бы меньше, чем тому, как повела себя Старуха.
Гости, тем временем, слезли с телеги, поприветствовали хозяйку и стояли, ждали, значит, приглашения.
- Ну а ты что стоишь? - вот они чудеса-то. - Заводи лошадь на двор, распрягай и, иди баньку истопи, гостям с дороги в баньку сходить надо, попариться.
Старик чуть не упал от удивления, хорошо, что рядом с телегой стоял, в случае чего на неё упал бы, не на землю. Сказано все это было Старухой совершенно спокойным тоном и как бы это сказать, Старик такое в первый раз слышал, поэтому не знал, как оно называется. Старуха сказала все это любяще-ворчливым тоном, так что ли. Ну что, разве не чудеса?
- Здравствуйте, гости дорогие, - Старуха обратилась к гостям, поклонилась, приветствовала, значит. - Добро пожаловать в дом. Живём мы хоть и небогато, но и не бедно, так что, чем богаты, тем и рады. Милости прошу в дом. - и опять поклонилась.
Старик тем временем, опять думать начал. Распрягая лошадь, он думал о том, какие на этот раз в Старуху черти вселились, что всё это значит и что будет дальше?
Он распряг лошадь и отвёл её на лужайку, сразу за домом. Там Старик её стреножил и шлёпнув ладонью по крупу, иди мол, щипай свою траву, отправился топить баню. Здесь, за домом, лошадь можно было оставлять вполне спокойно, волки побаивались деревни потому и не шалили, ну разве что зимой и то редко.
Пока Старик занимался баней, Старуха привела гостей в дом и предложила им кваса испить, с дороги, значит.
- Зовут меня, стало быть, Старуха. - говорила она протягивая поочерёдно царевичу и царице ковши с квасом. - Живём мы со Стариком давно, ладно живём. Он рыбу ловит, в Самом Синем море, а я хозяйством занимаюсь и его каждый день жду. - при этих словах Старуха как-то опечалилась, как бы показывая насколько оно тяжело вот так ждать мужа каждый день и гадать, вернётся он или нет? И ведь не врала, не позировала, видно было. - Дети у нас уже взрослые, сыновья, двое. Женатые оба, отдельно живут. Хорошо живут, не забулдыги.
Точно также как и Старик, она не стала расспрашивать гостей, кто они и откуда, и как в бочке той оказались. Имена только и спросила, те, конечно же сказали, представились.
Вот ведь, опять чудеса получаются, не иначе. Ни Старик, ни Старуха, ни в каком университории никогда не обучались. Да что там, они про университорий тот и слыхом не слыхивали, а вон как себя с гостями вели, любой, самый учёный преучёный умник позавидует.