На протяжении последующих двух дней в подвале тверского ГПУ происходили заседания съезда, исправно вёлся протокол. Таких съездов история христианской церкви прежде не знала!
В какой-то момент в подвал явился начальник ГПУ; раздражённый пением евангельской молодёжи, он пытался призвать её к “порядку” : мол, вы мешаете нашей работе, да и прохожие собираются вокруг нашего дома...
— Мы всегда поём во славу нашего Господа Иисуса Христа, и если нас лишают этого права на свободе, то будем петь в тюрме! — услышал он в ответ.
После продолжительных переговоров начальник ГПУ согласился предоставить молодым арестантам-евангелистам право дважды в день проводить свои религиозные собрания во дворе ГПУ. На собрания эти стали приходить солдаты и милиционеры. Они слушали Слово Божие и участвовали в пении евангельских гимнов. Так тюремное заключение верующей молодежи вылилось в истинную кампанию по евангелизации.
Нужно отметить, что эти парни и девушки снискали общую симпатию у своих стражей, включая начальника ГПУ, и тот разрешил посещать их членам тверской общины, которые приносили заключённым письма от их близких, книги и еду.
Три недели продолжался допрос задержанных, после чего всех их отпустили на свободу, кроме 12 братьев во главе с Прохановым, которых отправили в лагерь, в бывший православный монастырь, расположенный на другом берегу Волги; в царские времена туда сажали православных духовных, подозревавшихся в ереси или отступничестве от православной веры. Некоторые из них встретили там свой конец, как, например, патриарх Филипп, убитый в одной из келий монастыря по приказу Ивана Грозного, зверские и лицемерные действия которого он осмелился разоблачать.
Теперь печальной известности монастырь стал местом советского концлагеря. Когда туда доставили И. С. П. и его 12 сотрудников, в лагере уже находилось 500 арестантов. Позднее братья узнали, что мать начальника лагеря сама принадлежала к протестантской церкви, поэтому, по-видимому, и относился он к ним снисходительно: им разрешены были продуктовые передачи от единоверцев; все они работали в лагере — в канцелярии, на кухне, в поле. А после 6 вечера, освободившись от работы, братья устраивали собрания, на которые приходили и другие заключённые. И. С. П. выступал на этих собраниях с библейскими лекциями, в частности, по истории христианской церкви и интерпретации Библии. Переживал он и большое поэтическое вдохновение. За время заключения в лагере Проханов написал 100 гимнов для молодёжи, изданные позднее сборником “Свирель Давида”.
В лагере братьям стало известно, что причиной их ареста послужил ложный донос священника православной церкви В., ненавидевшего евангельских христиан. Он написал в ГПУ, будто И. С. П. — контрреволюционер и лишь пользуется религиозным прикрытием, ведя свою работу среди молодёжи.
Узнав об этом, Проханов обратился к властям с пространным объяснением, в котором подчёркивал, что вся его деятельнотсь является именно религиозной и к политике отношения не имеет, а также то обстоятельство, что в царское время православное духовенство обвиняло его и его единоверцев в революционной деятельности, в результате чего многие из них познали тюрьмы и ссылки; теперь же они, наоборот, обвиняют их в деятельности контрреволюционной. А затем в Москву из Киева поехал с документами, свидетельствовавшими о непричастности И. С. П. к политике, мой отец, Л. Л. Шендеровский. Сопровождал его киевлянин же, брат Моторин.
В столице отец первым делом отправился к начальнику центрального ГПУ, представил ему имевшиеся у него убедительные документы и просил о положительном рассмотрении дела и освобождении из Тверского лагеря И. С. П. и его сотрудников как необоснованно задержанных.
На это начальник ГПУ резко заявил: “У нас имеется неопровержимое доказательство того, что Проханов — контрреволюционер, и скорее у меня волосы вырастут на ладони, чем он будет освобождён”.
Ответ отца прозвучал спокойно:
“Тогда я вынужден буду обратиться к верховным властям. Что же касается вашей ладони, то Всемогущий Бог, который дал волосам расти на тыльной стороне вашей руки, силён заставить их расти и на ладони. Я пришлю вам копию о распоряжении властей освободить Проханова и его сотрудников. Для вашего сведения. До свиданья.”
Вскоре в Киев возвратился брат Моторин, и, испуганный, сообщил нам, — брат Л. Шендеровский так смело выступает в защиту И. С. П, что может и сам не вернуться домой.
И. С. Проханов вместе с братьями в день освобождения из лагеря в Твери. Справа от него Л. Л- Шендеровский (отец), ходатайствовавший об их освобождении.